Силкин неловко переступил ногами и пьяно улыбнулся.
- По-людски, говорите? А по-людски на улице, по холоду таскаться, пока вы тут жрёте и пьёте? На мои, между прочим, денежки, кровью и потом заработанные. Может, мне тоже охота помянуть усопшего. Я ему, как-никак, не чужой.
- Остынь, Павел Оскарович. Садись за стол, раз пришёл, - сказала Капа Петровна.
- Меня не надо приглашать. Я у себя дома: хочу, сяду за стол, хочу - нет.
- Кто это такой? - спросил Тамиров.
- Я муж её, а ты кто такой? - произнес Силкин, сделав шаг в сторону Тамирова.
Тамиров поставил недопитую рюмку и вышел из-за стола.
Капа Петровна тоже поднялась.
- Всё, шабаш! - сказала она, стукнув кулаком по столу. - Так дело не пойдёт! Драки тут еще не хватало. Знаете, господа-товарищи, - сказала Капа Петровна, голосом, каким говорят, когда долго сдерживаются, а потом всё-таки срываются и выкладывают потаённое. - Павел Оскарович прав: сколько можно? Помянули, выпили, закусили - и хватит. Расходитесь-ка подобру-поздорову.
Изюмов и Веревкин-Рохальский тут же встали. Они с двух сторон взяли под руки трясшегося от гнева Тамирова и вышли.
- А вы мензурки, чего тут сидите? - сказала Капа Петровна родителям Мишеля. - Идите уже. И вот вам мой совет: сюда дорогу забудьте. Так-то лучше будет. Вон хозяин у нас какой строгий. Мало ли чего такому в башку стукнет!
Когда все ушли, Силкин победителем уселся за стол и выпил кряду три рюмки водки. Кристина и Капа Петровна не перечили.
- Вот такие пироги, значит, - сказал Силкин, обтерев губы рукой. - Надо музыку поставить. Пойдём Кристя (перебрав, Силкин так называл Кристину), потанцуем.
Затею Силкина Капа Петровна категорически не одобрила.
- С ума сошли? - возмутилась она. - Поминки, а он танцы затеял!
- Эх, мамаша, - посетовал Силкин. - Ничего-то Вы не понимаете.
- Какая я тебе мамаша?- возмутилась Капа Петровна.
- Ма, прекрати, - вступила в разговор Кристина. - Потом всё тебе объясню.
- Чего объяснять и так всё ясно, - ответила Капа Петровна и, оглядев квартиру, тяжело вздохнула.- Облапошили тебя, доча. По-хорошему квартира одной тебе должна остаться, а теперь дели её с этим басурманом.
- Да, если бы не я, вообще бы ничего не было. Ни квартиры, ни машины, ни дачи. И вернулась бы ваша доча с голым задом в свою деревню. Вот соседи бы посмеялись!
Капа Петровна встретилась с холодным взглядом Силкина и, пожалуй, только сейчас, по-настоящему, поняла, что поправить эту несправедливость не удастся и, вообще, в этой квартире капитан Силкин не гость, а самый, что ни на есть хозяин.
Капа Петровна ушла. Она решила немедленно уехать домой, в свой тихий городок С. Там хорошо: дни начинаются с пения петухов и мычания коров, а кончаются в тихой и уютной кровати с огромными пуховыми подушками.
Оставшись одни, Кристина спросила:
- Ты, Паша, с какой радости напился? Не хотел ведь.
- Напьёшься тут, - проворчал Силкин.
- Господи, опять что-нибудь не так?
- Сибиряки совсем обнаглели. За упаковку Мишеля денег потребовали немеренно! Суки! Волки позорные! Послушай, у твоей ма нет денег?
- Сколько нужно?
Силкин назвал сумму, которую потребовали Владивостокские коллеги за гарантированную посадку Мишеля за решетку.
- С ума сойти!- воскликнула Кристина. - Таких денег, отродясь, у нас не было. Ты ведь говорил, что уже расплатился.
- Говорил, говорил. Мало ли, что говорил. Облом вышел.
- И что же теперь будет? Мишеля выпустят?
- Это вряд ли: дело назад не вернуть. На худой конец, если сорвётся с крючка и объявится в Москве - ничего страшного. Стой на своём: мужа похоронила, а кто ты? Жулик! И иди, пока цел. Ничего не бойся. Все нужные бумаги у нас на руках. Твой Мишель ничего не докажет. Бумажка у нас значит больше челоnbsp;
&века. Такая у нас страна. Родина такая. И ничего он нам не сделает: его нет, понимаешь? Его разорвало на мелкие кусочки во время террористического акта в метрополитене. И его опознали по ботинку, и не просто по ботинку, а по такому ботинку, который спутать с другими ботинками невозможно. На всём свете такой ботинок один. Следовательно, опознание неопровержимо, стопроцентно. Похороны были. Свидетелей полно. Тоже денег немалых стоило. Так что, дуся, не парься - и квартирка, и машинка, и дачка останутся нашими. Живи и радуйся.
- Ой, всё равно на сердце как-то неспокойно.
- Закудахтала! Спать пошли. Мне завтра на службу, будь она неладна.
Часть 37. Говорю - берегитесь!
К следователю его вызвали в неурочный час: во время ужина. Последний раз Мишеля допрашивали две недели назад.
- Садитесь, - предложил старший лейтенант.
Против обыкновения, в голосе милиционера звучали откровенно дружеские нотки. В русских тюрьмах, известно, чем мягче стелют, тем жёстче спать. Мишель насторожился.
- Как дела? Как здоровье? - спросил старлей.
- Пока не жалуюсь. Скажите прямо - случилось чего? С датой суда определились?
- Суда не будет. Мы во всём разобрались и считаем, что Вы не виновны. Удивлены? Думали, мы тут совсем без совести и чести? Зря. Для нас, между прочим, справедливость превыше всего. Завтра Вас освободят. От имени управления приношу извинения. По-товарищески советую: в Москву не суйтесь. Там есть люди, которые в покое Вас не оставят.
- В Москве у меня нет врагов.
Старлей снисходительно улыбнулся:
- Не торопитесь с выводами. Подумайте, кому могли дорогу перейти. Еще раз говорю - берегитесь. Тот, кто Вас сдал, не отстанет, пока опять в тюрьму не засадит. Вы меня поняли? Но, если решите поехать в Москву, никому не звоните, никого не предупреждайте.
- Жене тоже не звонить?!
- Ей в первую очередь. То, что произошло с Вами, похоже, связано с ней. Навестите родителей, осмотритесь. Ну, счастья и удачи!
***
Мишель стоял у собственной квартиры. Трудно поверить, что прошло полгода, как он отсюда ушёл. Было огромное желание открыть дверь своим ключом, застать Кристину врасплох, но передумал: победила врождённая интеллигентность. Он нажал кнопку звонка. За дверью послышался мужской кашель и голос:
- Сейчас.
Мишель посмотрел на номер, прикреплённый к двери. Всё правильно, квартира его. Дверь открыл мужчина в белой майке и трусах. Мишель сразу узнал в нём бугая.
- Вы ошиблись, - сказал бугай и захлопнул дверь перед лицом Мишеля.
Придя в себя, Мишель вновь нажал на кнопку звонка.
А в это время, в квартире творился натуральный переполох. Силкин прыгал на одной ноге, а другой никак не мог попасть в штанину брюк. Кристина вышагивала перед ним как часовой.
- Что делать? Что делать? - истерично повторяла она, замирая, и прислушиваясь к звонкам. - Ты говорил, что он до Москвы не доедет! А он взял и доехал!
- Черт его знает, почему его так быстро выпустили! - отвечал Силкин.
Кристина остановилась, прислушиваясь: снаружи, пытались вставить в замочную скважину ключ.
- Вовремя я замочек-то поменял, - улыбнулся Силкин. - А ты всё "не надо, не надо"!
Больше всего Кристину расстраивало то, что Паша был растерян и не на шутку испуган. Это говорило о том, что, история с посадкой Мишеля в тюрьму, его похоронами, не до конца была продумана. Не случайно, наверное, Кристине недавно приснился сон, очень нехороший сон, будто мужик в милицейской форме, но не милиционер, а так, просто переодетый, тычет в неё указательным пальцем и молчит. И куда бы она ни пошла, он шёл за ней со своим пальцем. И тычет, тычет пальцем, ничего не говоря. Страшно!
Сон с намёком на казенный дом. Вот чего Кристина точно не хотела, так это иметь дело с милицией, а тем более оказаться в тюрьме. Ма столько ей всего про тюрьму понарассказывала, что, кажется, свой срок в зоне Кристина уже отмотала.