- Скажете тоже, -- улыбнулся Мишель и покраснел.
Ма сделала решительный шаг вперед.
- Ой, парень, не нравишься ты мне. Откуда ты такой взялся?- спросила она, скрестив насколько возможно глубже руки.
- Я? Мы тут в вашем клубе выступаем.
- Га?! Так ты артист, из Москвы, что ли? А у меня чего забыл?
- За молоком пришел.
- Ты дуру-то из меня не делай. Я сама из кого хошь дурака сделаю. Говори прямо -- зачем пришёл? Кристинка моя приглянулась?
- Приглянулась, - вылетело у Мишеля.
- Во, как! - удивилась Ма и зацокала языком. - Только этого нам для полного счастья не хватало! Дел выше крыши, но, все-таки, скажу: мы с дочей, хошь и без мужика живем, но в обиду себя не дадим. Так что, ежели какие глупости надумал, иди себе откудова пришел и покуда цел. Доходчиво объяснила?
- Доходчиво. Только ничего плохого я не хотел. Честное слово. У меня самые серьезные намерения.
Ма заморгала:
- Каки-таки намерения! Первый раз вижу и уже "намерения"! Это ты брось. Вали со двора! Вали, вали. Кому сказано?
- Напрасно Вы так.
Мишель выскочил на улицу, едва успев прикрыть за собой калитку.
- Эй, артист! - раздался голос из-за забора. - В следующий раз придешь, баклажку не забудь.
- Не забуду, - крикнул в ответ Мишель без надежды, что строгая Ма услышит.
- Эй, артист, у меня еще яйца есть. Свежие, дешевле, чем на рынке.
-Учту.
Эти слова Ма звучали как приглашение.
Часть 5. На халяву и уксус сладок.
Всю дорогу он думал о девушке. Итак, она звалась Кристиной! С тех пор, как Мишель начал интересоваться противоположным полом, он мечтал, чтобы его будущую жену звали этим чудесным именем.
- Такое совпадение! К чему бы это?- лукаво повторял он.
***
Мишель без стука вошел в кабинет директора-распорядителя. Тот был трезв и потому зол.
- Что за чудеса! - недовольно воскликнул Веревкин-Рохальский. -- То днем с огнем не сыщешь, то сам являешься. Наверняка, что-нибудь случилась, какая-нибудь гадость.
- Почему обязательно гадость. Просто мне нужны два билета на сегодняшний спектакль в первом ряду.
- Побойся бога, Мишель. Ты прекрасно знаешь - все билеты давно раскуплены. Из брони дать не могу. Поговаривают, что пожалует городской мэр с челядью. Что же, по-твоему, мэр с челядью должен на галерке париться? Так что, извини-подвинься.
- Я никогда и ни о чем не просил.
- Тьфу, ты! Я ему про Фому, он - про Ерему. Я ему - нет билетов, а он -- дай билеты. Я ему -- нет, а он - дай! Ну, скажи, хотя бы, на кой черт сдались тебе эти билеты?
- Это мое дело.
- Ах, вот мы как! Тогда, милый мой Мишель, вот тебе мое условие: скажешь для кого билеты, тогда подумаю, обрати внимание, только подумаю, дать тебе или нет, а не скажешь -- и думать не стану, просто не дам и весь сказ. Таковы мои условия. Ну-с?
- Мне нужны два билеты в первый ряд, - глухо повторил Мишель. -- А если Вы не дадите, то ...
Веревкин-Рохальский поднял обе руки и не дал Мишелю договорить.
- Ну, все, решительно все посходили с ума! - воскликнул он и взялся за голову.
***
По дороге из театра Мишель купил литровую пластиковую бутылку "Пепси". Содержимое вылил перед магазином на газон и побежал дальше. Увлечённый своими мыслями он не обратил внимания на мальчика, случайно оказавшегося рядом. Вылитая газировка произвела на малыша сильное впечатление: он долго плакал навзрыд.
***
Увидев Мишеля, Кристина удивилась.
- Опять Вы? За молоком?
- И за молоком тоже, - ответил Мишель, показав пустую бутылку. - Вообще-то, у меня дело к Вашей маме. Она дома?
- Где же ей быть? - еще больше удивилась девушка.
- Позовите, пожалуйста.
- Ладно. Проходите. Да, не бойтесь. Джерька приболел, и из будки не вылазит. Почему он вас невзлюбил?
- Вот Джерька поправится, у него и спросим, - ответил Мишель.
Кристина засмеялась:
- Ждите, сейчас ма выйдет, - сказала Кристина и направилась в дом.
- Вы вернетесь? - поинтересовался Мишель.
Кристина через плечо улыбнулась, оставив вопрос без ответа.
Двор представлял собой довольно большой участок вытоптанной земли, отгороженный забором, домом и сараями. Вокруг хаотично расставленных кормушек кипела куриная, гусиная и утиная жизнь. В дальнем углу стояла грубо сколоченная собачья будка. "Сам виноват, зачем полез?" - подумал Мишель о Джерике. Рядом с будкой валялись две огромные свиные туши. "Смотрите-ка, живые, глазами водят. Хороши хряки!". Из глубины сарая доносилось блеяние коз, мычание коровы. Чужая всем огненно-рыжая кошка, недружелюбно следила за всем происходящим, сидя на перилле.
Мишель втянул в себя воздух: пахло навозом, яблоками и хлебом. Появилась Ма. Кошку как ветром сдуло. Ма проводила ее презрительно-кислым взглядом.
- У, кошара, воровка! -- проворчала она, и посмотрела на Мишеля:
- Вижу - принес баклажку. Уже молодец? - сказала она. - Давай сюда.
Мишель подошел ближе и вместе с баклажкой протянул две синенькие бумажные полоски.
- Это что такое? - спросила ма.
- Билеты в клуб. На сегодняшний спектакль. Места очень хорошие: первый ряд в центре.
Ма нахмурилась и спрятала руки под передник.
- Нам билеты ни к чему, - сказала она. - Дочка, слава богу, была. А мне ваш театр до фени. Сказали, сколько билеты стоят, так я чуть не подавилась. Не, нам этого не надо.
- Вы неправильно поняли, - улыбнулся Мишель. - Это мой подарок Вам и Кристине. За молоко расплачусь отдельно, как положено.
- Подарок? Это другое дело. Я думала, вместо денег, - сказала Ма, осматривая билеты с двух сторон. - Когда идти надо?
- Сегодня. Начало в семь. Не опаздывайте.
- Артист! Взаправду, что ли, за моей Кристинкой решил приударить? Ладно, не красней. Тебя как звать-то?
- Мишель.
- Что за имя дурацкое? Ты, часом, не француз?
- Русский я. Мишелем меня в театре зовут. Уже привык. Вообще-то, я Миша.
- Это другое дело. А меня Капой Петровной величают. За подарок спасибо. Люблю подарки. Ты, вот что, Мишель... тьфу, черт, хотела ведь Мишей назвать, а вышло - Мишель! С языка сорвалось. Ну, так и быть, теперь тоже буду звать Мишелем. Что-то хотела спросить, да забыла... Ты кем в своем театре работаешь? Артистом?
- Нет. Служу заведующим постановочной частью.
- Начальник, значит?
- Ну, вроде того.
- Это хорошо. Значит, большие деньги получаешь?
- Когда как.
- А ты, Мишель, в самой Москве живешь или рядом?
Понимая важность вопросов, Мишель старался отвечать точно.
- Живу в центре Москвы.
- В центре? Это неплохо. Один живешь или с родителями?
- С мамой и папой.
- Это плохо, - сказала Капа Петровна и, не объяснив, что в этом плохого, поинтересовалась о наличии у него автомобиля.
- Машины пока не имею, - честно ответил Мишель. - Да, нынче не проблема ее купить.
Капа Петровна тяжело вздохнула.
- Чего же до сих пор не купил?
- Нужды, однако, не было, - ответил Мишель, стараясь подстроится под особенности языка Капы Петровны.
- Врешь! Тебе, видать, взяток не дают, потому и живешь небогато. Нынче взяток нет, считай без денег. А без денег, какая жизнь? Маята одна. Как говорится: "Есть деньги - хлеб жуешь, нет денег - палец сосешь".
- Капа Петровна, можно мне после спектакля проводить вас домой?
- Чудной ты, ей-богу. Коли хочется, отчего же не проводить?
- Спасибо. Обязательно приходите.
- Заладил! Сказала, придем, значит, придем, - и, как бы про себя, добавила. - На халяву и уксус сладок. Жди здеся. Сейчас молока принесу. Деньги приготовь, да помельче, не магазин -- сдачи не даю.
Часть 6. С ремнем уговорила.
Закончился спектакль. Из клуба повалили зрители, разомлевшие от духоты. Темнело. Выдался прекрасный теплый вечер. То там, то здесь вспыхивали огоньки сигарет. Вкусно потянуло сигаретным дымком. Из темных углов усиленно трещали кузнечики. Люди шли молча, без обмена мнениями по поводу увиденного. В Москве это означало бы провал спектакля, но здесь, в провинции, это свидетельствовало скорее об обратном. В провинции, в отличие от столицы, сходу выносят только отрицательные суждения. Положительные высказывают не сразу, не скоропалительно, а по прошествии некоторого, иногда весьма длительного времени, что, конечно, более правильно.