Пожалуй, следует с ним поговорить как-нибудь, чтобы уладить это недоразумение.
А меж тем таинство продолжалось.
Там же.
Несмотря на то, что все, что только могло произойти с супругами, у Снежаны Александровны уже случилось, волнение никак не могло улечься. Не помогали успокоиться ни хлопоты по подготовке к свадьбе, ни даже тот факт, что Иван Владимирович был твердо намерен жениться и не сбежал бы в последний момент.
Да и сама будущая Морова и мысли не допускала о том, чтобы сбежать.
Но нервы это нисколько не успокаивало. Все отведенное для сна перед венчанием время Снежана Александровна плакала, и даже на беременность это было трудно списать. Ребенок рос внутри нее спокойным и практически не вызывал никаких осложнений в быту, кроме разве что свежего воздуха. Подолгу оставаться в закрытых помещениях Снежана Александровна не могла, становилось нечем дышать, поднималась паника.
Но в Собор прошло слишком мало людей, чтобы вызвать духоту, да и священнослужителей было для этого недостаточно. А запах воска и ладана совсем не тревожил — все помещение прекрасно проветривалось, так что, кроме ароматов, уловить ничего дурного было невозможно.
Слова молитв пролетали мимо слуха Снежаны Александровны, она механически крестилась в положенных местах, да отвечала на вопросы патриарха, когда тот их задавал. Но спроси ее кто-нибудь, как прошел сам обряд, ни за что бы не ответила — не запомнила ничего, кроме собственных душевных терзаний.
Да, все было красиво, торжественно, возвышенно, нельзя было находиться внутри Собора и не чувствовать нисходящую на тебя благодать, и сам патриарх проводил таинство, что не могло не радовать, но… Это были такие мелочи по сравнению с осознанием, что с минуты на минуту она перестанет быть свободной девушкой и станет супругой.
И вот настал момент, от которого сердце едва не выпрыгивало из груди.
— Можете поцеловать супругу, — с доброй отеческой улыбкой произнес его святейшество.
Иван Владимирович… Муж…
Пока Снежана Александровна пребывала в растерянности, он уже коснулся ее губ своими. Сама не осознавая, новоявленная Морова ответила на поцелуй, схватив супруга за рукава костюма, зажмурилась, испугавшись на мгновение, что ей все это приснилось.
Но вот прикосновение окончилось, и новая реальность обрушилась на голову Снежки. Теперь они — муж и жена.
Какое счастье…
Там же.
Мирослава Анатольевна наблюдала за тем, что происходит, и не могла сдержать улыбки. Как бы ни хотелось раньше Герасимовой самой стоять перед аналоем рядом с Моровым, но именно сейчас она окончательно осознала, что отец был совершенно прав.
Ей было необходимо увидеть собственными глазами, как смотрят друг на друга Иван Владимирович и Снежана Александровна Моровы. Какая гармония чувствуется в них, не слабее магии расходящаяся во все стороны от молодоженов. Так, как любила и принимала своего супруга Снежана Александровна, Мирослава Анатольевна никогда бы не смогла.
И это осознание, нахлынувшее в один момент, вдруг подарило такую радость за своего друга. Он нашел для себя ту, кто ему идеально подходит. А потому сегодня действительно будет замечательный день. Не зря Мирослава Анатольевна так много сил для этого приложила.
Взгляд дочери начальника Генерального штаба скользнул по присутствующим.
Стоящая чуть в стороне наследница престола следила за происходящим не только с интересом, но и с довольной улыбкой. Наверняка думала о том, что вскоре у Моровых появятся наследники, которые вырастут уже при новой императрице и будут верны лично ей.
Впрочем, нельзя исключать и того, что Варвара Викторовна только что переживала то же самое, что чувствовала сама Мирослава Анатольевна. Ведь Романова стала первой, кому Иван Владимирович подарил вечную молодость. Он защитил ее во время мятежа, рискнув пойти против гвардии Кремля.
В конце концов, он возвел на трон ее отца. Ведь кто бы что ни думал, все могло закончиться иначе. Когда великую княжну Варвару Викторовну ударили родовым артефактом правящего рода. Если бы не Иван Владимирович, не было бы сейчас никакой наследницы престола.
— Как они прекрасно смотрятся, — положив руку на плечо Мирославе Анатольевне, заметил стоящий за спиной дочери Анатолий Никодимович. — Ты все правильно сделала, дочка.