И я неопределенно машу рукой:
— Достаточно. Мне надо подумать. А пока объясни всем, кто я такой. И кто мы такие. И вообще всё. У тебя получится.
— То, что ты левитатор, для меня тоже неожиданность, — осторожно намекает Вера.
— Ну да, изюминка тайны, — безмятежно соглашаюсь я. — Придает пикантный вкус жизни.
И убредаю в свою комнату. Мне действительно надо подумать.
И я думаю. До самой ночи думаю. Нет, в основном, конечно, сплю — растущий организм, после боя не восстановился, все такое. Нормальная отмазка для безделья. Но иногда просыпаюсь и думаю.
И получается, что вломился я в мирную жизнь кланов, как слон в посудную лавку. Они тут, понимаешь ли, кулачные драчки устраивают в спорах за территории, количеством клановой гвардии меряются, зорко следят, чья команда по рукопашке сильнее — это вообще сюр! На соревнованиях решают, чей молкомбинат! Они, понимаешь ли, на дуэлях — на жутко магических дуэлях! — используют строго нелетальные техники! И вообще в Старом Донце за последние десять лет погиб всего один клановый из Лихачевых, и то по глупой случайности! И тут прихожу я. Отправляю к праотцам всеобщего любимца и надежду клана Меньшиковых Алена. Потом метелю прямо в резиденции патриарха старшего князя — он, к счастью, о моей причастности к купанию не догадывается. Вдобавок таскаю за бороду самого патриарха. И ломаю головой патриарха Ярыгиных его же собственный фонтан. Перед тем вырезав половину его клановых бойцов.
Что-то я круто взял, в общем. Совсем как в любимых сериалах близняшек. Жили себе спокойно кланы, магию использовали в основном, чтоб запугивать и обирать простолюдинов. А тут я из болота.
Соображаю, чем это может грозить. И решаю — да и… пофиг. Все равно у меня не было другого пути. Кланами давно все захвачено и поделено. Теперь свой кусок надо выгрызать боем.
Не, можно было вернуться в душегубство. Мне — на вольную охоту, Вере с дочками — на заводской конвейер. Но тогда проще было сидеть в своем болоте, где все семейство сидит, и не высовываться, как не высовываются они. Но я высунулся. Теперь — только вперед. Кланы, конечно, сейчас в охренении и не понимают, что происходит. Но когда-нибудь поймут. И объединятся против беспредельщика-придурка. А там и очередные киллеры от родича-императора подтянутся. То-то весело будет…
С этими благостными мыслями я и собрался спать. В смысле, по-настоящему. Потому что днем — это не сон, а так, баловство.
Тут-то она и пришла. Возникла беззвучно в дверях, бледная и печальная. В прозрачном пеньюаре, разумеется. Мишель.
Глава 20
Мишель мнется в дверях и не решается проходить. А я… я удивлен и обрадован, как говорится в одном старом фильме. Но то я — Рой Збарский, пятнадцатилетний балбес, женщин не познавший. А вот я, который в куна-чакре, просто удивлен. Зато сильно! Чего она тут забыла⁈
Не, прозрачный пеньюар как бы намекает. И я в целом не против. Но есть нюансы. Я — пятнадцатилетний сопляк чуть выше среднего роста, похож на Алена Дюпона, но не более, потому что пятнадцать лет есть пятнадцать лет. А Мишель — два метра ошеломительной красоты. Я у нее свободно под подбородком прохожу. А инстинктивный поиск альфа-самцов у женщин еще не атрофировался, вовсю действует. Меня она за самца не считает.
Не, тут что-то другое, проницательно решаю я. А пеньюар — это так, по пакостной женской привычке.
Наконец Мишель приближается и в нерешительности опускается на краешек моей кровати. Рой трепещет от вожделения, я же лишь вопросительно вздергиваю бровь.
— Рой, отпусти меня, — еле слышно говорит Мишель.
Молча жду продолжения. Пусть объяснится. Я как бы и не держу. Мишель нервно кусает губы, потом начинает оправдываться:
— Я ценю твое доверие, искренне ценю! Ты доверил мне тайны, за которые голову отрывают. Тебе в первую очередь. Но и я под раздачу попаду. А мне еще жить хочется! И… и князь Бран предложил мне совместную поездку в Париж на Всемирную техническую выставку!
Молча слушаю. Вот же… Когда успели⁈ Вроде за столом разговора такого не было? Пока она его провожала до калитки, успели объясниться, договориться и все распланировать⁈ Ну… вот это любовь. Уважаю. Но как-то обидно. Я ее лечил, от маячка избавлял, а она… и что она? Стала моей рабыней? Обязана отрабатывать до конца жизни? Так вроде нет…