Только ничего им в жизни не светит, потому что простолюдинки. Они прыгают за пять метров, и что? Впечатляющий результат. Только одаренные на эту высоту прыгают без шеста. Потому и согласились сразу на нелепое предложение близняшек, что в отчаянной ситуации. Рвутся из всех жил, а путь все равно лишь один — на конвейер.
А еще у них нет денег. Зрение — хорошее Чувство, позволяет разглядеть мельчайшие детали одежды, даже мелкие буковки на лейблах. Одеты соискательницы в дешевенькие польские джинсы не первой новизны. Духи — что-то уровня детских ванильных. Про обувь, рубашки-кофточки вообще молчу, полный отстой. Не, так-то стильно, со вкусом — но дешевка… И девочки это отлично понимают. Потому и мрачные. Не в лучшем виде перед возможным работодателем.
— Пройдитесь, — требует Вера
И недовольно поджимает губы. Ну да, не подиумные модели. Двигаются — как будто смотрят, кому в рожу дать, таковы особенности существования в колледжах. Сестрички, кстати, от них недалеко ушли. Разве что Вера их танцевать научила, и это немножко сказывается на пластике. А в остальном — те же хулиганки, до стандарта наследниц обтесывать топорами не один год.
— Стрельбой занимались? — спрашивает Мишель о своем профессиональном, чисто девичьем.
Девушки отрицательно мотают головами. Естественно, какая им стрельба, это дорогое удовольствие. Они непонятно где на шесты денег наскребли. А прыгают, наверно, вообще не на маты, а в опилочную ловушку.
— Берем, — решаю я.
— Рой, они…
— Берем. Девочкам не на балах блистать, сама должна понимать. По крайней мере, в ближайший год. А за год ты их научишь. Ускоренный курс императорских фрейлин, взлет-посадка, типа того.
Вера думает и молча кивает. Она понимает и одобряет мои скрытые мотивы. Через простолюдинок сложнее подсунуть шпионок, потому что сроду не угадаешь, кого мы возьмем. Я сам колледж сестричек даже не рассматривал, думал приглядеть кого-нибудь в танцевальных студиях или в школе гимнастики — но тоже простолюдинок.
Мишель смотрит на Веру, на меня и больше не вылезает со своей стрельбой. Понимает, что ее же и припрягу обучать. А я припрягу — и по стрельбе, и по рукопашке. И по диверсионной работе. Нам пока что требуются фрейлины с боевым уклоном.
— Хотелось бы узнать о финансовой стороне вопроса, — подает голос одна из девушек, как понимаю, капитан команды.
— Финансовой? — озадачиваюсь я. — Ну… Служебная форма. Для тренировок, для сопровождения в городе, в Магической академии, на балах и приемах. Табельное оружие скрытого ношения. Бесплатный тир, полигон, спортзал. Питание… в рабочее время за счет заказчика и вместе с заказчиком. А рабочее время у вас круглосуточно. Соответственно жить будете при охраняемых телах, то есть здесь. Что еще… права есть? Значит, школа вождения и собственно права. Служебные «Спитфайеры» в гоночной комплектации. Ну и по мелочам скажете главе фрейлинской службы, она перед вами.
— А деньги?
Пожимаю плечами. Они еще не понимают. Их берут в семью. Наши деньги — их деньги. Разве что на карманные расходы?
— Мама, сколько фрейлинам надо на шпильки-булавки-шляпки?
— Фрейлине младоимператорского двора — пятьсот, — тут же отвечает Вера. — Будем придерживаться этого стандарта, он разумный.
Девушки поражены. Пятьсот. При том, что зарплата у тех же Лихачевых на конвейере — двести. Только на конвейере двести в месяц, а у фрейлин — пятьсот в неделю.
— Мы согласны, — с достоинством отвечает капитан команды.
— И-и-и! — в восторге комментируют близняшки.
— Вы не о том визжите, — охлаждаю их пыл. — Как делить будете? Три на два не делится вообще-то.
Сестрички озадаченно замолкают.
— Да мы же всегда вместе… — неуверенно бормочет Жанна.
— Не всегда. Академия. Балы. Приемы. Интимные встречи.
— Рой, что ты такое несешь⁈ — не выдерживает Вера.
— Одних не пущу! — твердо отрезаю я. — Встречи тайком — прекрасный ход для покушения, сам не раз пользовался!
У сестричек вытягиваются лица. Кажется, они начинают понимать всю серьезность изменения их статуса.
— Рой прав! — так же твердо поддерживает меня Мишель. — Все тайные встречи — со снайперской подстраховкой!
Жанна, видимо, отчетливо что-то себе представляет, связанное с обнимашками, поцелуями и шаловливыми ручками, потому что заливается густым румянцем. Через секунду Хелена за ней следом повторяет смену цветовой гаммы лица.
— Четвертой буду я, — раздается вдруг тихий голос.
Риманте. Смотрит застенчиво, но в глубине взгляда непоколебимая твердость. Я ее знаю, она такая и есть. Милота неописуемая, но пинается очень больно.