Вот все поели, и десятники ушли готовить полусотню к выходу. Волобуев послал прислугу поторопить Алену Митрофановну.
Алена всегда трапезничала отдельно. Ямская прислуга носила ей еду в номер. Мне подумалось, что она вероятно и не знает, что меня успели арестовать, продержать ночь в холодном сарае и выпустить на свободу…
И вот сейчас, когда все бодрые собрались в путь, меня, отогревшегося и сытого, вдруг нестерпимо потянуло в сон. Я уже клевал носом, клоня голову к столу. Дружеский шлепок в плечо от Волобуева едва не сбросил меня с лавки.
— Пора в дорогу, Дмитрий, — нахлобучивая на свои рыжие кудри мохнатую шапку, подмигнул он мне.
Я с трудом поднялся. Но обращенная ко мне светлая улыбка появившейся Алены взбодрила и заставила подтянуться.
И снова монотонный путь. Ночевки на ямских станциях чередовались с постоялыми дворами встречающихся на пути городов и городков. Я иной раз пытался узнать, в какой местности мы находимся. Ведь наш путь должен пролегать через Орел и Тулу. Но кто знает, как в это время, да и в этом мире выглядят эти города. Да и есть ли они. Но кого-то расспрашивать мне было недосуг. Бесконечная верховая езда до того утомила, что даже разговор в пути не только не развлекал, но наоборот доставлял дискомфорт. Впрочем, и мои спутники, включая Алену, тоже по большей части ехали молча.
И вот, последний день пути. Как поведал мне Меньшиков за завтраком, уже после полудня мы должны прибыть в столицу.
Ну наконец-то все прояснится и так или иначе закончится.
Яркое солнышко, легкий морозец, невероятно чистый воздух, которым хотелось дышать непременно полной грудью — все напоминало тот день, когда я впервые очнулся в санях в этом мире. И пусть сейчас приходилось ехать в неудобном седле, но душа вдруг наполнилась какой-то легкостью. Даже захотелось затянуть какую-нибудь песню.
Удивившись подобной смене собственного настроения, я все же сдержал порыв.
Встреча
Время близилось к полудню. Дорога стала более наезженной с большим числом ответвлений. Не останавливаясь, мы проехали несколько деревенек. Обогнали крупный обоз. Навстречу тоже часто попадались то всадники, то груженые чем-то сани. Когда из-за пригорка показался скачущий навстречу нам большой отряд всадников в синих гвардейских кафтанах, никто не насторожился.
Неладное почуяли лишь, когда те, приблизившись шагов на полсотни, вдруг растянулись полукольцом, быстро спешились и ощетинились направленными на нас ружьями. Мы остановились в молчаливом недоумении. Если сейчас последует залп, то уцелеть вряд ли кому удастся. Против не менее чем двухсот стволов у нас не было шансов.
— Мамочки… — пискнула Алена, почему-то прижимая свою лошадь к моей, будто веря, что я смогу прикрыть ее от пуль.
Однако залпа не последовало. Гвардейцы расступились, пропуская вперед продолжавшего оставаться в седле человека. Его безбородое лицо показалось знакомым.
— Пошто бунтуем, казаки? С какого рожна вам воля Светлейшего князя не указ? — крикнул он, и я узнал Федора Басманова.
— Пошто напраслину на нас возводишь, боярин? — Подал коня ему навстречу Волобуев. — Какому такому княжескому указу мы противимся?
Федор повернулся и подозвал кого-то взмахом руки. Но вместо того, чтобы подъехать к нему, двое из оставшимися не спешившимися всадников развернули коней и ударились прочь в галоп. Казалось, у Басманова даже шапка приподнялась от удивления.
— Куда это они?
— Они про какую-то девку говорили, — сообщил один из всадников. — Мол она и их узнает, и их боярина. Как сказали, так и бросились прочь.
— Это люди боярина Залесского, — вдруг звонко заявила Алена и выехала рядом с сотником. — Я их узнала. Они и их боярин были вместе с бандитами, которые напали на нас в батюшкиной усадьбе.
— Алена Митрофановна, и вы здесь? — удивился Басманов. — О чем вы говорите? Разве ж они тогда были вместе с татями?
— Ты не о всем знаешь, боярин, — решил и я вмешаться в разговор. — Алена говорит о другом нападении. Они напали на нас уже на пути в столицу, когда мы заночевали в доме Жуковых. Алену хотели продать в рабство крымчакам. Вот и свидетели Это крымский принц Девлет. Ну а этого татя ты и так знаешь.