— Слушать треп — прерогатива низших сословий, — говорю, гордо вскинув подбородок. — Я говорю только о том, что знаю точно. И все же, Евлампий, мне бы хотелось узнать о судьбе Светлейшего Князя и его спутников.
— Ты бы о своей судьбе переживал, — раздраженно посоветовал тот. — али думаешь, я поверил всему, что ты наплел?
— Ты не веришь мне?! — делаю ударение на слово «мне», будто меня сей факт крайне изумил, и даже встаю.
— А ты сядь, сядь, — дважды повторяет Евлампий. — Не горячись, боярин, чи кто ты есть. Сгоряча можно и головы лишиться.
— Голов мы с тобой в любом случае лишимся, ежели князь мертв. Уж поверь мне, эти люди и под землей достанут.
Видно, что мои слова все же зародили сомнения у собеседника. Он даже сдвинул папаху на затылок, позволив мне разглядеть прищуренные черные глаза и почти сросшиеся на переносице густые брови.
Похоже, выбранная мною тактика оказалась правильной. Главное вовремя пресекать все его вопросы и молоть нечто важное и непонятное. Эх, сейчас бы на мое место какого-нибудь народного избранника из моего мира, так он бы вмиг забил этому бородачу весь мозг умными непонятностями. Но и перебарщивать нельзя.
— На кой же им Невский живьем сдался? — задает очередной вопрос Евлампий.
— Какой Невский? — не понимаю я и, судя по взметнувшимся под папаху бровям собеседника, соображаю, что только что сморозил какую-то глупость.
Ё-моё, так это ж Светлейший Невский! Что-то я не помню никаких Невских в моем мире, кроме того Александра, который шведов под лед пустил.
— Пан генерал, — раздается из-за спины голос Чиниги. — Хлопцы зробыли все, як вы повелели. Будем уходить, чи шо?
Бородач, оказавшийся генералом, некоторое время переводит взгляд то на появившегося пана Чинигу, то на меня. Видно, в его голове толкаются две мысли, пытаясь завладеть вниманием — мысль о том, что я не знаю, кто таков Невский, и мысль, связанная с сообщением Чиниги.
— Следы хорошо запутали? — наконец спрашивает он вислоусого, поднимаясь и плотнее запахивая черный полушубок.
— Все як вы приказали, пан генерал.
— Тогда пошли. А этого, — генерал кивает на меня, — пусть на прицеле ведут. Ежели бежать надумает — стрелять.
— Мабуть, связать ёму руки? Дюже прыткий ций чоловик.
— Нешто быстрее пули? — бросает бородач и, посчитав разговор оконченным, двигается к просеке в кустарнике.
— Мабуть, быстрее, — бормочет в усы Чинига, опасливо косясь в мою сторону, вероятно вспоминая, как ночью караульный Панас, целясь в меня, застрелил своего товарища.
Один из сопровождающих постоянно тычет в спину стволом. Второй, из-за узости протоптанной в глубоком снегу тропинки, идет позади товарища, но тоже держит ружье наготове. Следующий впереди Евлампий изредка оглядывается, словно убеждаясь, что я все еще не сбежал.
Интересно, если я сейчас схвачу ствол, ткнувшийся в поясницу и направлю в бородача, будет ли шанс у сопровождавшего меня хлопца не пристрелить генерала? До чего же заманчивая идея. Жаль, самоубийственная. Если даже второй конвоир промахнется, то все равно убежать по глубокому снегу не получится. Ночью еще можно было бы рискнуть, но, к сожалению, уже полностью рассвело.
Куда мы идем? И где, в самом деле, князь со спутниками? Неужели все-таки порешили? Жаль, если так. Их компания нравилась мне гораздо больше этой. Эх, протянуть бы до ночи, тогда можно будет попытаться сделать ноги. Вот только куда?
За размышлениями не обратил внимания, долго ли шли. Однако не менее часа — точно. Вот между стволов показалось бревенчатое строение, и вскоре вышли на обширную поляну. В центре небольшая избушка с крытой щепой крышей и каменной трубой, курившейся еле заметным дымком. Рядом рубленый сарайчик, у низких дверей которого топчется часовой.
Завидев нас, часовой радостно замахал кому-то из конвоиров.
— Гринька, подь сюды. Покарауль трохи, бо мне до ветру трэба, вже мочи нету.
— Ну и что мне с тобой делать, боярин? — не обращая внимания на перебранку часового с конвоирами, обратился ко мне бородач. — Без присмотра оставить не могу, ибо не доверяю. А к энтим бросить, так забьют ведь, а? Может, расскажешь все как есть, а я тогда и подумаю, как с тобой быть? Как звать-то тебя, запамятовал штой-то? Больно уж длинно ты прошлый раз назвался. Я хоть и в генеральском чине, но люблю по-простому чтоб, без энтих регалий и церемоний.
— Дмитрий я, Станиславович. А ежели по-простому, то господин дженераль-электрик, — я представился именем знаменитой электрической компании. — Так что мы с тобой Евлампий, в некоем роде коллеги.