— Всё просто, — жестом приглашая новых гостей присоединиться к представлению.
— Погоди, Милослава, — остановил Кошкин, ринувшуюся встречать гостей Дунину маму. — Дай посмотреть.
Раскрасневшаяся Милослава замерла, а женщины, наоборот, засуетились, намереваясь встретить гостей честь по чести. Евдокия выдавила из себя:
— Всё просто, — и повторила фокус, скинув меха и поясняя скрытые от зрителей технические моменты. Закончила же своё выступление словами: — Фокусы — это возможность посмеяться над своей доверчивостью. Учитесь думать — и тогда вас никто не обманет.
Завершив скомканную речь, она настороженно посмотрела на отца Варфоломея. Он уже пришёл в себя и подзывал её :
— Знаешь, что апостол Павел пишет о развлечениях?
Евдокия уныло мотнула головой.
— «Говорю это для вашей же пользы, — начал цитировать он, — не с тем, чтобы наложить на вас узы, но чтобы вы благочинно и непрестанно служили Господу БЕЗ развлечения», — отец Варфоломей вздел палец вверх и обвёл всех суровым взглядом.
— «И похвалил я веселье, — неожиданно начал цитировать что-то из писания княжич, — потому что нет лучшего для человека под солнцем, как есть, пить и веселиться: это сопровождает его в трудах во дни жизни его, которые дал ему Бог под солнцем»
— «Вино и музыка веселят сердце, — подхватил инициативу княжича его наставник, — но лучше того и другого — любовь к мудрости». Фокусы боярышни Евдокии были познавательны и для всех нас поучительны, — подытожил боярин Палка, уставший в дороге от попыток отца Варфоломея продемонстрировать свою ученость.
Дуня с удовольствием обняла бы княжича и его наставника, но сохранила покаянный вид перед отцом Варфоломеем. Он же поджал губы, продолжая строго смотреть на неё, а потом повернулся к Милославе и обронил:
— Приехал освятить место для дома божьего.
Боярыня обрадованно кивнула, а люди вокруг вздохнули с облегчением. Все давно уже говорили о своей церкви, но никак не получалось приступить не то что к строительству, а даже к освящению места.
— А ты, — вернул он своё внимание к Дуне, — на холсте напишешь, какой видишь здешнюю церковь. Это твоя епитимья.
Бояре одобрительно закивали, а народ с любопытством посмотрел на Евдокию, давая начало спорам о том, как справится боярышня с этим заданием.
Не медля больше, Милослава выступила вперёд, начиная обряд приветствования важных гостей.
— Ты уж прости нас, Милославушка, что без предупреждения. Мы за княжичем. Загостился он тебя. Отец поставил его Москвою править, пока сам в Новгороде дела решает, — степенно произнёс отец Кошкина-Ноги.
Дуня видела, как княжич покраснел, но помочь ему не могла. Не та у неё весовая категория, чтобы перечить старшему Кошкину. А тут ещё отец Семёна Волка глазами сверкает. Он на правах будущего родственника брови хмурит из-за того, что всё имение застали врасплох. Так ведь и вороги подкрасться могут, а тут княжич! И хоть обидно это, потому что до сих пор всё было под контролем, но именно сейчас вышла оплошка …
Но загрустить Дуня не успела. Мама умело окружила гостей заботой и вниманием, увлекла в дом, а там уже Алексашка с Никитой подключились и начали показывать боярам Доронинский быт.
На правах старожилов они хвастались туалетными комнатами, рукотворным душем и уютно обставленными спальнями. К столу все вышли улыбающимися. С разрешения Милославы мужской стол возглавил княжич, а рядом с ним сел представляющий интересы Дорониных Григорий Волчара. Но уважение хозяйке дома было оказано: все подошли к ней, поклонились, приняли чарочку из её рук, ещё раз поклонились.
Расселись все, когда Милослава села за женский стол. Так-то в имении все ели за одним столом, но без хозяина дома и при стольких важных гостях вынесли второй стол. Хорошо, что вместе с другими боярами приехал отец Семёна и взял на себя полномочия старшего мужчины в доме.
Никто долго не засиживался. Все с дороги, устали, да и не было повода устраивать пир. Посидели немного, да отправились почивать.
Поднялись на рассвете, помолились, позавтракали, пошли смотреть остывающую печь и катамаран. Дуню с собой не звали, но Ванюшка побежал вместе со всеми и потом взахлеб рассказывал, как все начали советовать княжичу по поводу улучшения катамарана и незаметно для себя подключились к работе.
Пока княжич и бояре с бояричами рукодельничали у реки, отец Варфоломей выбирал место для церкви и совершал специальный молебен. Дуня же дописывала сказки и думала о том, что к ней зачастили гости из Москвы.
— Боярышня, — отвлекла Дуню одна из женщин, — там тебя важный боярин спрашивает.