Когда он наконец закончил смеяться, то сказал:
— Тебе не следует здесь находиться.
— И тебе тоже не следует, — возразил я. — Нам сюда нельзя.
— Кто говорит?
— Мой папа. У нас будут проблемы.
— Он убьет меня?
— Что? Нет! Почему ты так думаешь?
— Потому что я убью его, если он попытается причинить мне вред.
— Он не станет. Пожалуйста, не убивай его. — Я хотел убежать, но остался, потому что хотел узнать больше. Звук его голоса становился громче, когда я приближался.
— Какое тебе до него дело?
— Он мой отец. У тебя нет отца? — я нахмурился, потому что он вел себя странно. Детям не полагалось говорить об убийстве.
— Есть, но он неприятный. Твой отец хороший?
— Наверное, но он очень занят, поэтому я его почти никогда не вижу. Мне всегда не с кем поговорить или поиграть, поэтому мне было интересно…
— Я не знаю, как играть.
— Но ты еще ребенок. Дети всегда знают, как играть.
— Я не ребенок. Я раб.
— Что такое раб? — я чувствовал себя глупо, разговаривая с темнотой, но это было лучше, чем вообще ни с кем не говорить.
— Я действительно не знаю, но мне всегда приходится делать то, что мне говорят, иначе они меня убьют.
— Кто?
— Тренеры.
— Они кажутся плохими людьми.
— Они такие и есть.
— Ты плохой?
— Да. Тебе следует держаться от меня подальше.
— Может быть, все, что тебе нужно — это друг.
Внезапно он оказался прямо передо мной. Нахмуренное выражение его лица было пугающим, и прежде чем я успел убежать, он толкнул меня вниз.
— Разве ты не понимаешь? Я плохой. Плохие люди не играют.
Мы с Дэшем поехали в местную тюрьму на разных машинах. Джон и мистер Чемберс уже ждали. Вскоре после прибытия Киран вошел в дверь и практически сбежал по ступенькам. После того, как я столько раз был в тюрьме, я уже знал, что произойдет дальше. Киран был бы в более раздраженном настроении, чем обычно, после того, как его заперли, словно животное.
— Иди сюда, — сказал он Лэйк, как только его нога коснулась тротуара. Он полностью проигнорировал остальных из нас и подошел к тому месту, где она стояла. Даже после четырех лет совместной жизни его одержимость ею была такой же сильной, как и тогда, когда он ее ненавидел. Может быть, даже сильнее.
Она сопротивлялась его вниманию лишь до тех пор, пока он не разозлился. В мгновение ока он заключил ее в свои собственнические объятия, пожирая ее лицо.
— Хорошо, вы двое. Снимите комнату. Нам еще предстоит найти мою внучку, — отчитал мистер Чемберс. Напоминание о том, что Кеннеди все еще отсутствует, казалось, выбило Кирана из колеи.
— Больше никакой ерунды, — рявкнул Киран. — Мы найдем ее сегодня вечером, и никто, черт возьми, не ест и не спит, пока мы ее не найдем.
Десять минут спустя мы все собрались в гостиной дома моего детства, за исключением Джона, который сказал, что ему нужно где-то быть (наверное это касалось Митча). Я нашел для Шелдон пару старых шорт и футболку, которые она носила еще, будучи подростком. Все подняли брови, глядя на ее наряд, но никто, благоразумно, не сказал ни слова.
Примерно через час отчитываний Кирана мы все потеряли терпение.
— Записка с требованиями о выкупе не давала нам никаких оснований, и мы обыскали повсюду. Знаешь ли ты что-то, чего не знаем мы?
— Если бы мы искали повсюду, Кеннеди была бы найдена. Что там с домом в Камдене?
— Это был тупик, но мы вели за ним наблюдение. На радаре ничего не появилось.
— Вопрос: когда тебе нужно вернуться?
— Я готов еще на неделю.
— Джесси, насколько безопасно для нас взламывать эти спутники?
— Пока я продолжаю переключаться между спутниками, я могу входить и выходить раньше, чем кто-либо сможет заметить, что я когда-либо был там.
Киран начал расхаживать взад и вперед, и когда молчание затянулось, я прервал его:
— О чем ты думаешь?
— Есть одно место, которое мы не осмотрели.
— Где? — закричали мы все вместе.
— Четыре года назад Джон рассказал мне историю о том, как он встретил нашу маму. Митч держал ее пленницей в доме, о котором никто не знал, пока их не нашел Джон. Я не знаю, как он нашел их, и он мне тоже так и не сказал, где это… Куда он сказал, что идет? — спросил Киран, доставая телефон.