– Может быть, поможешь? – кричу, смотря на валяющуюся в снегу скрипку.
Ваня останавливается. Запрокидывает лицо к небу. Уверена, в своей голове он уже меня обматерил или проклял. Точно-точно.
– Азарина, почему в новогоднюю ночь? Почему ты свалилась мне именно сегодня?
– Я старалась, – вздыхаю, пялясь на его спину.
Ванька вытаскивает футляр из снега. Мне не возвращает. Просто продолжает идти вперед.
– Помедленней, я не успеваю, – спотыкаюсь об очередной ледяной сугроб. – Что ты вообще здесь делаешь?
Он как-то странно на меня смотрит и наконец-то сбавляет скорость.
– Живу. В том доме, – указывает на пятиэтажку в конце парка, – если ты помнишь.
– Точно, а я все думаю, знакомое место, – шепотом.
– Что?
– Ничего, – кусаю губы. – Я от Егора ушла, – сообщаю такую «важную» сейчас новость.
– Поздравляю, – звучит сухо.
– Мне негде жить…
– Домой возвращайся.
– Не могу. Я же ушла из дома, разве не помнишь? – снова облизываю губы.
– А должен?
– Фу, не делай вид, что я для тебя просто знакомая.
3
Фыркаю и ускоряю шаг.
Не знаю, в какой момент в мою голову закрадывается эта «гениальная» идея, но я на полном серьезе заявляю:
– Я переночую у тебя, – широко улыбаюсь, практически подобравшись к нужному подъезду.
Токман ничего не отвечает.
Больше скажу, вообще никак не реагирует.
С каменным лицом запускает меня в подъезд. Оказавшись внутри, протяжно всхлипываю.
– Боже, как тут тепло.
Растираю ладони друг о друга. Стуча каблуками о бетонные лестницы, медленно заползаю на третий этаж.
– И почему здесь нет лифта? – возмущенно вздыхаю.
– Потому что это пятиэтажка.
– И?
– Все, не беси меня. В квартиру уже заходи, Азарина.
– Почему ты вечно называешь меня по фамилии? У меня есть имя. Между прочим, красивое.
Вместо ответа Ванька заталкивает меня в прихожую, закрывает за нами дверь и включает свет.
Когда в небольшом коридорчике становится светло, первое, что я вижу, это свое отражение в зеркале. Красные щеки, синие губы, растрепанные волосы и растекшаяся по лицу тушь. Комбо просто.
Стягиваю с продрогшего тела куртку, и она медленно соскальзывает с плеч на пол. Сейчас в ней лишь холоднее. Она точно промерзла насквозь.
– В душ можно? – разделяю волосы пальцами вместо расчески.
– Прямо и направо.
– А полотенце?
Ванька с недовольной физиономией кидается в меня огромным махровым полотенцем и уходит на кухню.
Слышу шум включившегося чайника.
– Спасибо, – широко улыбаюсь и прячусь за дверью в ванной.
Горячие капли расслабляют. Тело начинает медленно отогреваться, а пространство вокруг заполняться паром.
Здесь невыносимо жарко, но это именно то, что мне сейчас нужно. Тепло.
Прикрываю глаза, подтянув колени к груди.
Как вовремя он сегодня появился. Если бы не Токман, я просто не представляю, чем бы для меня закончилась эта ужасная ночь.
Наше первое с ним знакомство произошло на даче. Они с Серегой вечно там что-то мутили, пока учились на последних курсах в Суворовском, и дальше, пока брат не свалил из страны. До сих пор неясно, что он там делает, учится или просто прожигает жизнь. Из вуза его давно отчислили, а отец готов прибить, если только Серый появится на пороге дома.
Токман же в этом плане полная противоположность. Будущий офицер. Курсант военной академии. Отличник боевой и политической. Весь такой правильный.
Я вообще не понимаю, как они с Серым могут дружить. У моего брата на уме только девки, тусовки и прожигание жизни. У Ваньки же идеалы, желание почтить память отца, который погиб на войне, и еще куча благородных целей.
Впрочем, несмотря на это, с Ванькой я познакомилась при весьма ужасных обстоятельствах. Для меня точно.
Мне было пятнадцать.
Я приехала на дачу, абсолютно не подозревая, что у них очередная тусовка, с которой все уже давно разбежались по кроватям. Конечно же, не спать.
В общем, я застала его в своей комнате с какой-то девицей. Лучше бы свет я тогда не включала. Меня никто не постеснялся. Они просто ушли из моей спальни как ни в чем не бывало, особо даже не прикрывались.
Серега после ржал надо мной целое утро. Я же еще полгода покрывалась багрянцем при виде Токмана.
Короче, до того дня я только слышала о Ване и мельком видела его с Серым.
Встряхиваю головой, чтобы выкинуть из нее эти воспоминания.
Выключаю воду и, завернувшись в полотенце, иду в комнату.
– Я… – переступаю порог кухни, понимая, что все катится в пропасть.