— Н-н-нет, д-д-дон. Сп-спасибо, — заикался он, его сердце бешено колотилось, а из груди вырывались всхлипы. Он пытался вспомнить всех, кто ему был дорог, — семимесячного сына и женщину, с которой он был уже девять лет, и которая, наверное, уже вся изволновалась, почему он не вернулся вчера домой. Однако страх и паника, поглотившие его разум, вытесняли все мысли из головы — всё, о чем он мог думать, был Дон. Человек, чьего имени он даже не знал.
Массимилиано поднес чашку к губам и сделал три щедрых глотка успокаивающего чая. Он относился к своему телу как к храму: не курил, не пил, занимался спортом и придерживался здорового питания. Трижды в день пил травяной чай, всегда под музыку и с каким-то развлечением.
И сегодня его утренним развлечением был Стив.
Массимилиано медленно отодвинул чашку от губ, аккуратно поставив ее на блюдце, лежащее на его скрещенном колене.
— Стиви, можно я буду звать тебя Стиви? — произнес он ледяным тоном, без намека на юмор. Откинувшись назад, он выдохнул и встретился взглядом с испуганными глазами Стива, чье лицо покраснело от напряжения. — Я думал, у нас была договоренность, Стиви, — продолжил он, не отводя взгляда. — Но мои люди говорят, что ты меня наебал.
У Массимилиано были глаза и уши повсюду, и все заключенные в этой тюрьме стремились выполнять его поручения, желая хоть немного быть связанным с одним из самых влиятельных людей в мире.
Не было ничего, о чем бы Массимилиано не знал: кто из надзирателей был в тесных отношениях с кем-то из заключенных, кто с кем спал и кому изменял, даты рождения детей заключенных и самые интимные подробности их жизней.
Никто не имел прямого доступа к Массимилиано, — вся информация проходила через его охрану, которая докладывала ему абсолютно всё. Лишь единицы знали, как он выглядит, остальные только знали о нем понаслышке. Даже не зная его настоящего имени, заключенные сходили с ума от одного лишь факта его присутствия в здании, отчаянно желая вписаться в его окружение и прикоснуться к его власти. А власть подобна наркотику — стоит попробовать, и ты уже не можешь остановиться.
Стив рыдал, вспоминая, как воровал наркотики, которые Дон распространял по всей тюрьме. Видите ли, Стив был одним из немногих счастливчиков, которые работали с Доном и встречались с ним лично, хотя разговоры с ним всегда были короткими. Дон никогда раньше не говорил ему больше двух слов. Но сегодня он говорил много. И тогда Стив понял — за попытку украсть товар и продать его самостоятельно придется очень дорого заплатить.
— Скажи мне, Стиви, сколько моего товара ты, блядь, продал? — он спросил не потому, что не знал, а потому, что хотел услышать это от самого Стива. Массимилиано всегда всё знал — знал ответы на вопросы, которые еще не успел задать. Он знал о Стиве всё: каждого клиента, которому тот продавал, каждый украденный килограмм. Долгое время он просто наблюдал, наслаждаясь тем, как Стив становился самоувереннее, предвкушая день, когда приведет его к себе и накажет за то, что осмелился так нагло водить его за нос.
Не прекращая рыдать, Стив бессвязно молил о пощаде:
— П-п-пожа-а-алуйста д-д-он, не на-а-а-до, у меня е-есть с-с-сын, — кричал он из последних сил. — П-п-простите м-м-меня! Я-я верну вам всё до п-п-оследней к-к-копейки!
Массимилиано же сидел неподвижно, потягивая чай и наслаждаясь теплом солнечных лучей на коже, пока голос Фрэнка Синатры успокаивал его мысли и расслаблял мышцы.
Массимилиано медленно расправил плечи, а его охранники, стоявшие вдоль стен, напряженно выпрямились. Их холодные, пустые взгляды устремились на Стива, который так и не ответил на вопрос. Один из солдат шагнул вперед и ударил его локтем в затылок.
— Ты смеешь не отвечать на вопрос Дона? — резко спросил он.
Стив вскрикнул от боли и рухнул на пол, потеряв равновесие. Солдат продолжил избивать его. Мужчина кричал от боли, харкая кровью. Мощные удары охранника, ростом под шесть футов, были просто невыносимы.
— Ладно! Ладно! Д-д-два м-м-мии-ллион-нн-а д-д-ол-лар-р-ров, — воскликнул он, всхлипывая от мучительной боли. Наручники впивались в запястья и лодыжки, когда он рухнул лицом в собственную мочу, которая попадала в рот при каждом его вдохе, но в тот момент он даже не мог испытывать отвращения. Он просто хотел, чтобы его пощадили.
После его слов, солдат поднял его на ноги, возвращая в прежнее положение. Спина болела, он был полностью разбит. Массимилиано молча допивал свой чай. Женщина из его личной прислуги, находившаяся здесь с самого начала, забрала пустую чашку и поспешила покинуть комнату.