На самом крупном бриллианте было выгравировано его имя. Мои волосы были распущены, а на ногах были черные туфли на платформе от Valentino. Ногти были безупречно приведены в порядок и выкрашены в красный цвет в тон помаде и минималистичному макияжу.
— Это безумие, — выдохнула я, замечая, как его серые глаза изучают меня, словно я была единственным развлечением, которое ему требовалось. — Черт, да ты, должно быть, какой-то... миллионер, — я задавалась вопросом, за что же он оказался в тюрьме. Если у него были такие деньги, которыми я наслаждалась последние пару дней, особенно сегодня вечером, должно быть, это было что-то связанное с мошенничеством или уклонением от налогов.
Мой взгляд остановился на худощавом, болезненно выглядящем мужчине на сцене, исполняющем песню Джеймса Брауна «It's A Man's Man's Man's World». Его голос был поразительно схож с голосом самого Брауна, а образ идеально ему подходил: сиреневая шелковая рубашка, наполовину расстегнутая, обнажала грудь, украшенную несколькими татуировками. Длинные волосы покачивались в такт его движениям, пока он пел слова песни, а группа позади него играла на различных инструментах. Они, казалось, полностью погрузились в музыку, слегка покачивая головами, прикусывая губы с улыбками на лицах, и я тоже невольно начала кивать в такт и покачивать плечами.
— Знаешь, Макдональдса было бы более чем достаточно, если ты хотел произвести впечатление, — сказала я с легким смешком, наклонив голову и рассеянно поглаживая пальцами колье на шее, разглядывая мужчину напротив. — Я была бы вполне счастлива пойти в небольшое кафе Альфреда — там делают обалденные сэндвичи, — призналась я, осознавая, насколько это всё выходит за рамки моего привычного мира, хотя я, безусловно, ценила его сюрприз. Я была простой девушкой, любящей простые вещи, и как бы великолепен ни был сегодняшний вечер, он превосходил всё, что я могла себе представить.
Я собиралась на свидание в президентском люксе самого большого и дорогого отеля Вегаса, затем Массимилиано забрал меня и привез на вертолетную площадку, откуда мы долетели до здания неподалеку, и теперь мы ужинали в шикарной обстановке на крыше ресторана, который я часто видела на фотографиях знаменитостей в интернете.
Появился официант — молодой человек примерно моего возраста, может, чуть старше. У него были светло-каштановые волосы, уложенные в аккуратную прическу, и внешность, считающаяся привлекательной для нашего поколения. Я улыбнулась ему, когда наши взгляды встретились, и он улыбнулся в ответ.
— Мистер и миссис Эспозито, могу я принять ваш заказ? — вежливо спросил он, держа руки за спиной. Он не осмеливался смотреть в сторону Массимилиано, и даже когда официант отвел взгляд, тень его улыбки всё еще оставалась на лице.
Я решила не комментировать то, что он назвал меня миссис Эспозито, и вместо этого посмотрела на Массимилиано, ожидая, заговорит ли он, но тот наблюдал, как один из его людей наливает воду из графина в его бокал.
— Эм, да, можно мне, пожалуйста, шампанского? — обратилась я к официанту.
Он кивнул, глядя прямо в стол, а не на меня.
— Вас устроит Veuve Clicquot 1841года? — спросил он, и мои брови взлетели вверх при упоминании этой даты.
— Ус… устроит ли меня? 1841? Я даже не знала, что оно бывает настолько старым, — пролепетала я, и молодой человек усмехнулся в ответ. Я рассмеялась и посмотрела на Массимилиано, ища одобрения по поводу шампанского. Но он молчал, перекатывая между пальцами золотую монету. Он смотрел на меня своими пустыми, серыми глазами, как всегда, без эмоций, и я не могла понять, что он чувствует.
— Да, конечно, — в итоге сказала я. — Это было бы замечательно.
— Хорошо, что-нибудь еще? — спросил официант.
Массимилиано по-прежнему молчал, поэтому я продолжила, решив, что, возможно, он ждет, пока я первая сделаю заказ.
— Я не понимаю половину того, что здесь написано. Может быть, вы что-нибудь порекомендуете? — спросила я, подперев подбородок кулаком и улыбнувшись ему. Он снова встретился со мной взглядом, его щеки залил румянец, и он смущенно улыбнулся. Я всего лишь пыталась быть вежливой и поддержать разговор, потому что сама работала в сфере обслуживания и не понаслышке знаю, как пренебрежительно люди могут относиться к официантам. Но, видимо, это смутило его, хотя я не стала на этом зацикливаться.
— Мы будем всё, что есть в меню, — произнес Массимилиано голосом, в котором не было ни капли доброты. Он был резким, холодным, без эмоций — именно таким, каким я его любила. Молодой человек не стал медлить, он практически убежал, оставив меня наедине с Массимилиано. Я нервно теребила дорогую салфетку с гравировкой, прежде чем положить ее себе на колени, вспомнив какой-то фильм, где я видела, как так делают.