Я стояла у раздвижных дверей, ведущих в сад, нервно теребя подол своего платья и пытаясь понять, что же всё это значит.
Ужин с семьей Массимилиано проходил в саду, под мягким сиянием гирлянд и нежную музыку виолончели, которую я слышала даже отсюда. Теплый вечерний воздух ласкал мою кожу, заставляя сатиновое платье струиться вдоль тела, как легкая вуаль. На мне было длинное фиолетовое платье от Versace с драпированным вырезом, выполненное из блестящего сатина, а сам вырез смело спускался до пупка.
Массимилиано появился рядом так тихо, что я вздрогнула.
— Какие они? — спросила я. — Твоя семья? — добавила, чтобы уточнить, хотя он, вероятно, уже понял о чем речь.
Я не думала, что он сразу станет мне всё рассказывать, Массимилиано никогда не заморачивался, чтобы облегчить мою жизнь. Он просто обнял меня за талию, небрежно проведя рукой по ткани платья, и притянул ближе. Я вдохнула его аромат — смесь дорогого парфюма и естественного запаха, от которого по коже пробежали мурашки. На нем был черный костюм Burberry с черной рубашкой, его образ дополняли черные кожаные туфли. Волосы аккуратно зачесаны назад. Он мягко поцеловал меня в лоб и повел в сад.
— Как думаешь, я им понравлюсь? — нервно спросила я, глядя на него.
— Да. Если они не хотят проблем.
Мои глаза невольно расширились от его слов. Ну, и успокоили немного…
— Не волнуйся, это просто ужин.
Мы прошли через просторный сад, где звуки виолончели становились всё громче, по мере того как мы приближались к большому столу на десять персон, за которым сидело только шестеро. Я улыбнулась всем, кто на меня смотрел, и сразу же встретилась взглядом с парой теплых карих глаз, которые стали для меня вторым домом. Нирвана.
Она улыбнулась мне и помахала рукой, пока я присаживалась рядом с Массимилиано, занявшим место во главе стола. Справа от него сидела я, а слева — его брат Сальваторе, которого я не видела с того самого вечера в баре. Рядом с Сальваторе расположилась Нирвана, и их стулья стояли так близко, что они практически прижимались друг к другу. А рядом со мной сидел молодой блондин.
Он был необычайно красив, как Джонни Депп в девяностых, только в образе итальянца. Квадратный подбородок, вздернутый нос, темно серые глаза. Легкая щетина оттеняла оливковую кожу, и он выглядел моложе, чем Массимилиано и Сальваторе. В нем было что-то такое, что отличало его от остальных. Я легко могла представить его за рулем винтажного кабриолета, например «Кадиллака», мчащегося по шумным улицам Нью-Йорка 20-х годов, в одном из тех винтажных костюмов-троек, с зажатой между зубами сигарой, и кривой ухмылкой, предназначенной для уже занятых другими мужчинами дам. Он посмотрел на меня, когда я садилась за стол, и одарил той самой кривой ухмылкой, которую я рисовала в своем воображении.
— Вау, ты и правда похожа на Ариэль, — бросил он, голос его был одновременно хриплым и бархатистым, создавая соблазнительный контраст
Он кивнул в сторону Нирваны:
— И вправду, она похожа на Ариэль, — подтвердил он, и они с Нирваной заговорщически переглянулись, словно меня там и не было.
Затем он вновь повернулся ко мне:
— Валентино, — представился он, небрежно играя с сигаретой между пальцами, — Валентино Эспозито. Я младший кузен Массимилиано. Очень рад знакомству, Даралис.
В нем бурлила живая энергия, но стоило мне заглянуть в его глаза, как я почувствовала ледяной холод, тот самый, который я так хорошо знала по взгляду Массимилиано. Развязная улыбка не соответствовала холодному блеску глаз. И это пугало больше всего. Каждое его движение, каждая фраза казались тщательно отрепетированными, словно он играл роль обаятельного человека. Но за этим искусственным очарованием пряталась стальная хватка. Это была тонкая манипуляция, рассчитанная успокоить, ложно заверить в иллюзии безопасности.
Я невольно задумалась: кто же на самом деле опаснее — он, или Массимилиано? Тот, кто открыто демонстрирует свою жестокость, или тот, кто умело скрывает ее за маской доброжелателя?
— Это моя сестра, Донателла, — представил он темноволосую девушку модельной внешности. Донателла была очень похожа на Монику Беллуччи в молодости, итальянскую актрису, постер которой висел в фургоне у Луан. Я не особо следила за знаменитостями, но Моника была особенной, я всегда восхищалась ее красотой.
Я почувствовала, как мои губы растянулись в улыбке, когда я рассматривала ее черты лица: темные волосы, форму губ, мягкий разрез ее чарующих глаз, легкую загадочность во всём ее облике, а также яркую внешность, которая делала ее смертельно привлекательной.