Затем я начала ползти, как ребенок, который устроил поджег, стараясь не издавать ни звука.
— Неома, Дава, умоляю вас, направьте меня, уведите подальше от этого монстра и этой жизни, — молила я в слезах, задыхаясь от страха. Я не могла перестать думать о том, что будет, если меня поймают.
Я ползла на четвереньках так быстро, что мне казалось, что даже на ногах никто не бегал так быстро. Но каждый звук, каждый шорох в кустах заставлял меня дрожать от ужаса, что он или его люди могут быть прямо за мной.
Наконец, пробравшись сквозь кусты, я увидела реку. Это место было мне хорошо знакомо: здесь я часто рыбачила. Иногда в одиночку, иногда с парой случайных знакомых из бара, но чаще всего — с Эриком, пожилым мужчиной, оставшимся без семьи. Мы встречались дважды в месяц, чтобы вместе ловить рыбу.
Увидев реку, я почувствовала странное облегчение. Опасности, скрывавшиеся в ее мутных водах — пираньи или иные создания, — казались ничем по сравнению с тем, что мог сотворить Массимилиано. Не раздумывая, я нырнула с головой, погружаясь в темную глубину.
Под водой я задержала дыхание, стараясь не показываться на поверхности. Мне нельзя было позволить его людям заметить меня. У Массимилиано была целая армия, а у меня — только эта грязная, мутная река и слабая надежда.
Я плыла, не думая о рыбе, забыв обо всём, кроме одного: мне нужно суметь выбраться отсюда. Паника грозила захлестнуть меня, но я цеплялась за единственную мысль — если я выживу, если сумею покинуть эту реку, он больше никогда не сможет меня достать.
Три дня.
Три дня.
Целых три дня я была в бегах, не останавливаясь ни на секунду. Слезы страха, что раньше текли градом, высохли на щеках, а губы потрескались так сильно, что, казалось, мне понадобится целая банка вазелина, чтобы увлажнить их. Простое касание губ друг о друга ощущалось как уколы бритвы, поэтому я старалась держать рот полуоткрытым. В горле пересохло, першило, и даже воздух, который я вдыхала, казалось, был с привкусом крови.
Одежда прилипала к мокрому от пота телу, который лился с меня ручьями. От меня ужасно воняло, ведь я бежала под палящим солнцем три дня без остановки, в страхе, что Массимилиано в любой момент может меня поймать.
Босые ноги горели огнем, каждый шаг отзывался жгучей болью, но я из последних сил двигалась вперед. Ноги дрожали с каждым шагом, и казалось, что колени вот-вот подогнутся и я рухну на землю.
Несколько миль назад я жадно пила грязную воду из мутной лужи, не думая о гнилостном привкусе или возможной опасности.
Когда вставало солнце, я пряталась в кустах, боясь, что меня заметят. Днем мне оставалось только ждать и замирать при малейшем шорохе, в паническом страхе от мысли, что люди Массимилиано найдут меня. Но с наступлением темноты выходила на трассу и шла, стараясь не наступить на змею или столкнуться с каким-то диким зверем.
Хотя, по правде говоря, животные меня совсем не страшили. Меня пугали машины. Темные автомобили с тонированными стеклами, мужчины в строгих костюмах — всё, что хоть как-то напоминало о нем.
Три дня без еды, давали о себе знать. Я была очень слаба и еле держалась на ногах. В конце концов, мое тело сдалось, и я рухнула на обочину дороги.
Темнеющее небо над головой напомнило, что если я переживу эту ночь, то наступит четвертый день моего бегства. Камни на обочине больно впивались в колени, но мне было всё равно.
Я молча лежала, вслушиваясь в шорохи ночи, в попытке заплакать, но организм был настолько обезвожен, что слезы просто отказывались течь.
Боже, я так голодна… Как же сильно я хочу есть…
Я словила себя на этой мысли, когда мои пальцы судорожно рылись в камнях, добираясь до мягкого песка под ними, что хватала его горстями и засовывала в рот, пытаясь жевать, словно передо мной был кусок хлеба.
Песок оседал на зубах, скрипел на языке и ссадил горло, но мне было всё равно. Мне просто нужно обмануть пустой желудок, унять этот изматывающий голод, который мучительно грыз изнутри.
Даже не хочу думать, какое жалкое зрелище я из себя представляла. Обветренное лицо, кожа, обожженная безжалостным южным солнцем, потрескавшийся губы, грязь, прилипшая к потному телу. Даже вороны, кружившие надо мной ранее, казалось, понимали, в каком положении я нахожусь, и ждали, когда я упаду замертво.
Но я упорно двигалась вперед. Не зная, куда иду, не понимая, что делаю и как долго смогу продержаться. В тот момент я была готова на всё, лишь бы не возвращаться к нему.