Вскоре я почувствовала, как сжимаюсь вокруг него, и меня накрыл мощный оргазм. Одурманенная удовольствием, я простонала его имя, ожидая, что он продолжит, но он остановился. Вместо этого он стянул меня с колен и уложил на кровать, нависая сверху.
— А теперь веди себя прилично, — сказал он, словно говорил с ребенком.
Я кивнула, мое тело еще дрожало после оргазма, а ноги были такими слабыми, что я почти не чувствовала их.
— Хорошо.
Глядя на него с широко раскрытыми глазами, я тихонько спросила:
— Ты же не бросишь меня, правда? Потому что я никогда не покину тебя, Массимилиано. Никогда.
Эти слова были моей клятвой, сделкой с Дьяволом, которую я заключила еще до нашей свадьбы. Обещанием, что никогда не сбегу, и в глубине души молилась, что моей клятвы будет достаточно, и он никогда больше не причинит мне боли.
Он молчал, его серебристые глаза, холодные и непроницательные, смотрели прямо мне в душу:
— Ты мне нравишься такой, поэт, — наконец сказал он, проводя пальцами по моему лицу. — Ответь мне, — он сделал паузу, стирая кровь с моих щек.
Затем поднес свои окровавленные пальцы к губам и медленно, словно смакуя каждую каплю, облизал их.
— Любишь ли ты меня, Даралис?
Я встретилась с ним взглядом, вспоминая нашу первую встречу. С самого начала я знала, что он опасен, но всё равно хотела его. Он был моей мечтой, теми словами, которые я писала на запретных страницах, которые никто никогда не прочтет. Я знала, что он разрушит меня. И я сама этого хотела.
— Я не люблю тебя, Массимилиано, — честно ответила я, мой голос дрожал, но звучал твердо. — Ты нужен мне, чтобы дышать, видеть, жить. Я нуждаюсь в тебе, но любовь ли это? Нет…
Он улыбнулся. Это была настоящая, искренняя улыбка, которую я, кажется, видела впервые.
— Я никогда не хотел твоей любви, поэт. Я хотел тебя: твою душу, сердце, разум, тело.
Он наклонился и нежно поцеловал меня, оставляя во рту вкус собственных слов. Затем встал с кровати, поправляя рубашку.
Позади него на манекене висело мое свадебное платье от Oscar de la Renta. Белоснежное, усыпанное пайетками и кристаллами, с широким подолом. Оно выглядело как мечта, воплощение элегантности. Я решила не надевать фату. Этот символ невинности казался мне чуждым, ведь я потеряла свою прежнюю чистоту, которую она олицетворяла.
— Но я люблю тебя. И мне этого достаточно, — сказал он, уходя и оставляя меня с ощущением, что Массимилиано Эспозито был куда бо̀льшим поэтом, чем когда-либо была я.
Массимилиано прижимал телефон к уху, громко говоря по-итальянски — на языке, которым теперь своб...
Массимилиано прижимал телефон к уху, громко говоря по-итальянски — на языке, которым теперь свободно владела и я.
— Ты уверен, что хочешь это сделать? — спросил он у своего собеседника.
Улицы опустели к нашему приезду. Я молча сидела рядом, откинувшись на специально изготовленном сиденье его уникального Бугатти, наблюдая, как огни пустынного города скользят по лакированному капоту. Рассеянно поправляя складки джинсов Loro Piana, я коснулась накинутой поверх рубашки Buccelli, взятой у Массимилиано.
— Говоришь, Григорио верен? Меня это не волнует, собачью верность можно купить. Любого человека можно заменить, Валентино, — резко ответил Массимилиано, его тон был холодным и резким.
Он сделал паузу, переключая передачу, и машина рванула вперед, разрезая ночной воздух.
— Что? Так ты собираешься ему помочь? То, что он не может держать свою суку в узде, не должно тебя беспокоить. Ты выше этого, Валентино, — сказал он, в его тоне просачивалась скука. — О. Тогда найди ее, можешь считать это своим развлечением на вечер. Покажи пример всем остальным, — Массимилиано сбросил звонок и окинул меня взглядом, прежде чем снова сосредоточиться на дороге.
— Что это было? — спросила я, поворачиваясь к нему, рассматривая его так, словно видела впервые.
Бежевый костюм Brioni, сшитый на заказ, безупречно сидел на его фигуре. Длинные волосы, взъерошенные ветром, проникающем в откинутый верх Бугатти «Диво», казались танцующими в потоках воздуха.
— Валентино, — ответил он, когда машина плавно остановилась перед знакомым семиэтажным зданием из серого бетона.
Я посмотрела на него, чувствуя, как в животе зарождается знакомое напряжение, а затем перевела взгляд на Массимилиано.
— Женщина одного из капо, Григорио, сбежала. У нее есть секреты, которые могут разрушить всю его работу в Вегасе. Какая-то хуйня с частным детективом, но тебе не стоит беспокоиться. Это всего лишь любительская возня. А Валентино скучно. Пусть развлекается.