Однажды Али Ахмад попросил Султану заштопать рубашку и вдруг спросил:
— Почему ты не начнешь учиться?
— А вы смогли бы меня обучать?
Али Ахмад помолчал, что-то обдумывая.
— Я смогу уделять тебе только полчаса по вечерам.
Назавтра он пришел на урок. Султана оказалась способной ученицей, да и желание у нее было к учебе немалое. За короткий срок она прошла начальный курс обучения. Видя ее усердие, Али Ахмад начал заниматься с нею каждый день по сорок пять минут. Он был необычайно точен. Отмечал время перед началом урока и по истечении сорока пяти минут кончал урок и уходил. Во время занятий он никогда не заводил посторонних разговоров. Несколько раз Султана хотела поговорить с ним о Ноше, но, взглянув на его серьезное лицо, умные задумчивые глаза, не решалась. Однажды она все-таки набралась храбрости.
— У меня есть младший брат,— начала она.— Он сейчас в тюрьме. Его судят за убийство.
Али Ахмад оторопело посмотрел на нее.
— Кого он убил?
— Его отца,— указала Султана на Аяза.
Али Ахмад удивился еще больше.
— Убил мужа своей сестры? Жестокий юноша!
— Нет, он не такой! — живо откликнулась Султана.— Он не такой, как вы подумали.
— Как же так? Он твой брат, и ты его любишь—это естественно. Но ведь, насколько я понимаю, в такое положение ты попала благодаря ему,— продолжал Али Ахмад.
«Если он будет так думать о Ноше, он не сможет защищать его,— подумала Султана,— и Ношу повесят. Я больше никогда не увижу брата». Запинаясь и всхлипывая, она рассказала Али Ахмаду все.
— Я очень нехорошая, я знаю. Вы можете презирать меня, но у меня нет никого на свете, никого! — она закрыла лицо руками и громко зарыдала.
«Бедная женщина,— с горечью думал Али Ахмад.— Судьба бросала ее из одной стороны в другую, как резиновый мяч, и повсюду ее встречали удары. Ужасно общество, где женщина — резиновый мячик, а красота — гибель».
— Не расстраивайся, я сделаю все, что в моих силах, чтобы спасти твоего брата,— попытался успокоить ее Али Ахмад.
— О, как вы добры, как я буду вам благодарна, если вы спасете его. У меня будет опора в жизни, а сейчас я совсем одна,— и Султана снова залилась слезами.
— Не плачь... Не плачь... Это ведь ничему не поможет. Пойди умойся.
Султана встала и с благодарностью взглянула на него своими огромными глазами.
«Она действительно очень красива»,— подумал Али Ахмад и положил свою дрожащую руку ей на плечо.
V
Было уже за полночь, когда раздался звонок. Салман еще не спал и пошел открыть дверь. Перед ним стояли Джафри и Рахшида. Джафри не стал заходить. Ни слова не говоря, он повернулся и неторопливо спустился вниз. Через минуту послышался шум мотора.
Салман закрыл дверь и вернулся в гостиную. Рахшида устало растянулась на диване. Салман прошел в другую комнату, но вскоре вернулся. Жена лежала в той же позе. Волосы у нее растрепались, помада на губах смазалась, от каджала под глазами образовались черные подтеки. Салман сел напротив. Рахшида взглянула на него и потянулась.
— О, как я сегодня устала.
Салман, казалось, не обратил на ее слова никакого внимания. Он сидел спиной к свету, и Рахшида не видела его лица, но чувствовала, что он сильно взволнован. В комнате воцарилось неловкое молчание. Рахшида встала и хотела было выйти, но Салман остановил ее:
— Присядь! —в голосе его против обыкновения звучала твердость.
— Зачем? — удивилась Рахшида.
— Я хочу поговорить с тобой.
— Поговоришь утром. Я хочу спать,— она пыталась,
как всегда, уйти от серьезного разговора. Притворно зевая, Рахшида направилась к двери, но резкий окрик Салмана заставил ее остановиться.
— Я тебе сказал, сядь!
Рахшида бросилась на диван.
— Ну вот, села. Говори, что ты там хотел?
— Мне не нравится твое поведение. Я больше не намерен терпеть это.
— Ты, кажется, не совсем здоров. Завтра же сходи к врачу.
— Это не ответ на мой вопрос.
— Я думаю, что тебе нужно отдохнуть. Иди-ка ложись в постель и выпей снотворного. Дело в том...
— Рахши,— перебил ее Салман,— не прикидывайся наивной и не делай из меня дурачка!
— Господи! Что это с тобой сегодня случилось?
— Ты сама должна знать!
— Чего же ты хочешь?
— Чтобы ты прекратила встречаться с Джафри, чтобы ты не позорила меня! — закричал Салман. Наступила короткая пауза, которая была нарушена дрожащим голосом Рахшиды.
— Это невозможно.
— Если ты не надеешься на себя, поезжай к своим родителям, погости у них, приди в себя!—снова с надрывом крикнул Салман.
Рахшида посмотрела на него глазами разъяренной тигрицы.
— Никуда я не поеду, запомни — никуда!
— Ах так!
Салман хотел поставить сегодня все точки над «i» в своих взаимоотношениях с женой. Уже несколько раз он пытался завести об этом разговор, но Рахшиде всегда удавалось ускользнуть от него. Салман резко встал и схватил жену за плечо. Рахшида попыталась освободиться, но в этот момент щелкнула пружина, и в руке Салмана сверкнуло лезвие складного ножа. Рахшида отшатнулась и замерла. Глаза у нее округлились, она как завороженная смотрела на острие ножа. Ей показалось, что прошла целая вечность, прежде чем она услышала хриплый голос мужа.
— Ты будешь вести себя так, как я хочу, или... Ну, отвечай!..
— Будет так, как ты хочешь,— с трудом выдавила из себя Рахшида и выбежала из комнаты.
На следующий день вечером, как обычно, появился Джафри. Салман сидел в гостиной. Жена незадолго до прихода Джафри ушла к соседям. Джафри, насвистывая, вошел в комнату и, не обращая внимания на Салмана, непринужденно окликнул:
— Рахши!
Ответа не последовало.
— Рахши, одевайся скорее,— повысив голос, крикнул он.— В такой чудесный вечер только старики могут сидеть дома. Не держи меня взаперти.
Джафри тараторил без умолку. Не услышав ответа, он прошел в другую комнату, но и здесь никого не было.
Джафри обыскал весь дом и снова вернулся в гос* тиную.
— Салуман, ты не можешь сказать мне, куда ушла Рахши?
— Не знаю.
— А как по-твоему, где она может быть сейчас?
— Я пришел домой, когда ее уже не было,— не моргнув глазом соврал Салман.
— Неужели ты ничего не знал о ее планах? Странный
ты муж, не знаешь, где находится твоя жена, что она делает.
Салман ничего не ответил, но подумал, что он, действительно, странный муж. «Если бы я не был странным, разве ты посмел бы говорить о моей жене в таком тоне, разве посмел бы считать меня идиотом?» Ему хотелось залепить Джафри оплеуху и выставить за дверь, но это обошлось бы ему слишком дорого — в четыреста рупий в месяц. На такую жертву Салман не был способен.
Джафри беспокойно ходил из угла в угол, потом остановился у окна и долго смотрел вниз. Он был совсем подавлен, и это доставляло Салману немалое удовольствие. Джафри прождал около часа, а потом с потемневшим лицом молча удалился. Салман наблюдал через окно, как он тяжело опустился на сидение, с силой захлопнул дверцу и резко рванул машину вперед. «Получил. По крайней мере неделю здесь не покажешься»,— злорадно подумал Салман.
Но в десять вечера Джафри был снова у них. Он все еще выглядел взволнованным. Возвращаться, видимо, было не очень-то приятно. Он молча сел на диван, что-то напряженно обдумывая.
— Рахши вернулась?—наконец спросил он Салмана.
— Да.
— Ты спросил ее, где она была?
— Нет.
— Почему?
— У нее плохое настроение. Я не осмелился.
Салман говорил неправду. Совсем недавно они поужинали вдвоем, потом сидели, разговаривали, а теперь она, вероятно, лежа в постели, читала какой-нибудь английский детектив. Джафри удивленно взглянул на Салмана.