Хлоп! Хлоп! Хлоп!
А вот и они.
Аза еще раз глубоко вдохнула, и выдохнула. Ее дыхание обдало Никиту теплым ветерком.
[У тебя получится!]
Кр-ииии...
Створка с трудом поддалась ее тонкой руке.
Там-там-тря-та-там!
Дэнс шел вовсю, когда Аза и Никита ввалились в зал. Все лица тут же обернулись в их сторону. Типичные крестьяне. Бородатые мужики, могущественные бабы, удивленные дети. Только, в отличие от представлений Никиты об антисанитарном средневековье, все присутствующие выглядели довольно ухоженными. Простая, но чистая и опрятная одежда. Блестящие волосы и белые лица сообщают о тесном знакомстве с мылом. Цивилизация.
Тряаааам...
Музыка заглохла.
А когда Аза громко и тяжело задышала, Никита даже испугался.
— Ребенок... — Аза без сил упала на колени, в глазах Никиты все затряслось. — Только спасите сына... — она еще тяжелее задышала, будто только-только вернулась после тридцатидневной прогулки по Сахаре. — ...умоляю.
[Во даешь!]
И тут началось.
— Воды!
— Еды!
— Одеяло!
— Лекаря!
[Президента!]
Набежали широкобедрые высокопрофессиональные мамки, и через секунду Никита уже удобно покоился окутанный мягким покрывалом в больших руках одной из них. «Обессиленную» Азу под руки проводили до ближайшего к камину стола. Еда и питье уже были в пути.
— Бедные вы, — приговаривала женщина, покачивая Никиту.
— Меееее, — решил поддержать спектакль Азы Никита.
— Бедняжечка, бедняжечка, ма! ма! ма!
Бзыы!
Бзыы!
Бзыы!
Женщина принялась слюнявить его лицо.
— Малюточка!
— Дай мне!
— Нет, мне!
— Мне дай!
Остальные тетки набежали, как саранча.
— Мееееее!
— Вы его испугали, дуры! — встала на защиту Никиты его носильщица. — И так, бедняжка, натерпелся.
[Истину глаголешь, мать.]
— Меееее!
— Он хочет кушать, неси его к мамке! — напали подруги на егошнюю тетку.
— Да-да-да, — спохватилась женщина.
Деревянный потолок таверны поплыл навстречу. Надо же мастерство! Никита даже не ощутил шагов своего маунта.
— Доставай сиську, мамка.
Никитина смотровая люлька стопанулась прямо напротив груди Азы. Он критически осмотрел два маленьких холмика. Вошедшая в роль изможденной путницы, Аза вытянула от удивления лицо.
— З-зачем? — заикнулась она.
— Как зачем, грудничка-то кормить!
— У м-меня нету... — кажется, Аза в затруднительном положении.
— Безмолочная? Боже ш ты мой!
— Да ты на нее глянь, она сама почти ребенок! — воскликнула стоящая справа от Никиты женщина.
[Теть, не ори мне на ухо!]
— Что ж тебя так сподобилось?..
[Чо она сказала?]
— Дайте ему баранью ногу, — выкрутилась Аза.
— Ё... ты когда родила-то?
— Сегодня.
— Господе же ш ты мой! Девки, кто при сиське?!
[Бляааать! Аза, сделай что-нибудь! Я не хочу сосать толстые снаряды с огромными сосками! Спасиии!]
— Меееее!!!
— Я!
— Я!
— И я!
— И у меня есть!
В воздух взмыл лес рук. Он словно оказался в университетской аудитории полной зубрил.
[Господи, я на молочной ферме?.. Аза! Аза! Аза! Аза!]
Но Аза сама была в шоке. А когда Никита перекочевал на очередные руки, она с интересом изучала столешницу.
[Азааааа!]
Чпок!
Дзыыы!
[Дышать носом, сдерживать глотательный рефлекс!]
Дзыыыы!
Глоть…
[Ммм... вкусно... Что?]
Глоть, глоть, глоть…
Дзы...
Дз...
Никита очень хотел есть. Он не хотел, но он хотел. Что за дивный эликсир? Перед его глазами возвышалась кожаная гора груди, в которую он всосался, и уже не мог остановится. Похоже, сегодня от его молочного комбайна останется один скелет.
Дз…
[Зачетная дурь...]
Просигналив еще пару раз, система безопасности Никиты бессильно повесила руки, и он принялся старательно сосать молоко.
— Что же с вами произошло?
— Ну, обычное дело... — Аза снова была на высоте в облезлом мешке бедной маман. — Сначала любовь... Неожиданно — беременность, и нет любви... Родным не нужна позорница, вот... А тот, кому сердце отдала, испарился... вот.
Хнык, хнык, хнык...
[Во дает!]
— Мерзавец, — прошипела одна из собравшихся матерей.
— Подонок бесхребетный, — подключилась следующая.
— Да сюда его, и я...
— Есть разучится!
[А есть-то тут причем?]
— А родные-то ничем не лучше!