Дз...
Дз...
А потом он мягко погрузился в воду.
— Шею… шею и головку всегда придерживай... — приговаривала трактирщица. — Купи-купи-купи-купи!..
[Мотай на ус, богородица.]
— Нужно мыть все...
— Все-превсе? — в глазах Азы отражается ужас.
— Все-превсе.
Дзыыыы!
Дзыыыыы!
Дзыыыыыыы!
[Убери пальцы из моей задницы!]
Аза выглядит так, будто это ее сейчас лапают во всех самых потайных местах.
Дзыыыыы!
Она даже дернулась.
[Аза, помоги!]
— Вот, теперь попробуй ты...
Тельце Никиты продолжает лежать на руке трактирщицы.
— Давай-давай, — пригласила Азу женщина.
Аза неуверенно приблизилась к ним.
— Вот, теперь аккуратненько, подлезь под мою руку.
Никита ощутил, как маленькая ладонь Азы легла поверх ладони трактирщицы.
Дзыы...
— Все, я отпускаю.
Надежная поверхность ушла из-под спины Никиты, и теперь он балансировал на веревочной конечности Справочника, как канатоходец.
— Теперь очень осторожно промывай. Ручки, ножки, складочки, — продолжила транслировать свой гайд женщина. — Только очень осторожно!
По телу Никиты принялись скользить дрожащие призрачные пальцы Азы. А он скользил взглядом по ее позеленевшему лицу.
[Только на меня не вывернись.]
— Везде, — неуклонно напомнила трактирщица.
— И т-там тоже? — глаза Азы, распахнутые до затылка, смотрят куда-то ниже пупка Никиты.
— И там.
— Ааа, ааа-а... — Аза зажмурила один глаз, а вторым через узкую щелку смотрит на его достоинство. Ее голова наполовину отвернута от Никиты. — Ааа... а...
— Не бойся, — подбодрила ее трактирщица. — Это не страшно, ты привыкнешь.
И вот палец Азы теребит его там.
Дзыыыы!
— Уаааа, бээээ!
Дзыыыы!
— Вуээээ.
Короче, досталось им обоим.
— И попку тоже.
Аза уже вся мелко дрожала, и, кажется, прямо сейчас грохнется в обморок, пустив Никиту на дно.
— Попку, — была непреклонна училка по плаванию.
— Нет!
— Да.
— Нет!
— Да, — последнее слово трактирщицы было таким спокойным, словно глаголила сама Азора.
Это подействовало на Азу. Ее рука скользнула под Никиту.
Дзыыыы!
— Буээээ!..
Дзыыыы!
— Вот и все, — заключила женщина. — А ты боялась.
Азу пережевали, выплюнули на асфальт, и в завершении, сверху всего этого, придавили грязным тяжелым ботинком.
— А теперь вытирай малыша, только не три, а промакивай.
Вскоре, довольный своим чистым телом, Никита покоился на руках Азы, завернутый в пушистое одеялко.
[Хорошо-то как...]
На подавленную и униженную Азу, он решил не обращать внимания. В отместку, на обратном пути, та пихала Никитино лицо всем попадающимся по дороге дежурным целовательницам — от уборщицы и поварихи, до фан-клуба мамаш, которые, кажется, отныне сделали трактир местом своей сходки.
Комнату им выделили просто божественную! Это было чердачное помещение трактира, ранее отведенное под складирование всякой интересной хрени. Большую часть предметов отсюда уже убрали, но осталось еще довольно много барахла, которое Никита очень хотел изучить. Там даже были книги. Вот только, символы на корешках какие-то странные. Арабские что ли? Он никогда не был силен в языках.
Но это не сильно важно, главное — это окно. А окно находится прямо в крыше. В своей тесной однушке, в прошлой жизни, он всегда мечтал о таком окне. Хоть чердак и не сказать, что будет просторней его прошлой квартиры, но он может смотреть по ночам на звезды! Или на пролетающих мимо богов. И Никите пришлось хорошенько поднапрячься, чтобы уболтать Азу, поставить его кроватку прямо под этим окном.
Кстати, об Азе... Теперь на ней нет того убогого мешковатого шмотья, в котором та заявилась вчера в деревню. Заместо него, ей вручили серое платье, простенькое, но чистое. А сверху него напялили передник. Ага, сегодня ее первый рабочий день.
[Гы.]
Никита с наслаждением оценил ее неуверенный внешний вид.
— Завались! — рассердилась служанка.
[Извините, ваше величество.]
— Ты свое-то величество видел, карапуз?
[Что?]
Скривившись в издевательской усмешке, она указывала пальцем ниже его живота.
— Что тут у нас? — девчонка начала разматывать одеяло, в котором тот был укутан.
[Эй, остановись!]
— Что это такое? Вха-ха-ха! Вха-ха-ха!
[У тебя жуткий смех.]
— Это фасолинка? — она бесстыдно рассматривала его сокровище.
[Я еще выросту!]
— Сейчас, подожди, я за зеркалом! Вха-ха-ха!