— Мстишь-мстишь...
[Неа.]
—Да-да.
Она уже не кривит лицо и не гэкает от рвотных порывов, когда моет его. Азу теперь даже не смущают никакие его места. Скорее всего, из-за того, что сил на это у нее больше не оставалось, так как данный конфуз почти всегда происходит в подобное время. Никита тоже прекратил дергаться от прикосновений ее рук. Возможно, потому что Аза единственная из всех его опекунов, которая никаких теплых чувств к нему не испытывает.
— Слушай, ты скоро уже научишься сам это делать? — бултыхая рукой в воде, посетовала Аза. — Или ты будешь расти вечно?
Буль-буль...
Течения воды, искусственно созданные ладонью Азы, приятно защекотали Никиту.
— Гху...
— Ты еще и ржешь с меня, вот мелкий...
[Прости, щекотно...]
Ловкие руки Азы быстро обрабатывают его тело. С каждым разом для того, чтобы вынуть из воды полностью чистого младенца, времени ей для этого требуется все меньше и меньше. И вот, он уже лежит на одеяле, а Аза промакивает его пушистым полотенцем.
[Ай!]
— Что?
[Можешь там полегче?.. Пожалуйста.]
Аза слишком сильно придавливала полотенце чуть ниже его пупка.
— Ээээ...
Мягкая ткань стала осторожней прикасаться к его телу.
— Что ж вы все такие нежные? Вот я — сразу появилась в твердой обложке.
[Я полагаю, обложка появилась раньше тебя.]
— Не оговаривайся.
[Откуда ты выкопала это слово?]
— Из темнейших твоих закоулков.
Никита вспомнил приют, и постарался сразу же его забыть.
[Аза...]
— У.
[Обещаешь мне больше не напоминать об этом?..]
Аза серьезно посмотрела на Никиту. Она прекрасно понимает его чувства.
— Хорошо, обещаю, — выдохнула она, и добавила, — даже несмотря на то, что ты свое обещание не выполнил.
[Прости, я не смог.]
— Да знаю я...
После раннего мытья, Аза снова уложила Никиту в кровать, и сама упала на свою собственную.
[Хочу есть.]
Никита прям ощутил, как скрипят веки Азы, с трудом открываемые обратно.
— Ты издеваешься?..
[Нет.]
Повесив руки, Аза выползла за дверь. Где-то там, далеко внизу, в подвале находится вожделенная бутылочка маточного молока, каждый вечер оставляемая одной из кормушек. Вернувшись, она, чуть ли не с размаху, воткнула соску ему в рот.
Чпок!
[Холодное.]
— Закаляйся!
[Вот же черт.]
(...)
Зато в следующий раз гулять Никита отравился со своей свитой самых приближенных мам. И это ему очень понравилось. Теперь он находится на ручках, и видит все-все-все. А еще его не трясет, будто в кабриолете на проселочной дороге.
Итак, дефолтная фэнтези-деревня. Когда в прошлый раз он пролетал тут на скоростной Азе, то не успел ничего толком рассмотреть. Теперь же, все желтые цыплята перед ним, как на ладони, все — до последнего.
— Собачка — гав! — поделился его транспорт, заметив, что Никита смотрит на лохматого пса.
— Гав! — подтвердила собака.
— Кошечка — мяу, — подключилась вторая профессорша по зоологии, укачивая своего собственного мелкого.
— Уточка — кря...
[Кря сейчас скажет мой мозг, если вы не прекратите.]
— А коровка... хм, это же Сиов...
[Так коровки не говорят...]
Никита проследил за взглядом резко нахмурившейся женщины: в том же самом положении, прижав ноги к груди, так, будто бы это надежный щит, на том же месте сидит уже знакомая ему девочка-сова.
[Значит, ее зовут Сиов. Красивое имя для совы. Сова Сиов...]
— Бедное создание, — поделилась его носильщица.
[О чем вы, дамы?]
Но дамы проигнорировали его мысли.
— Не нужно жалеть ее, Сална, — строго сказала идущая рядом третья маман.
[Да что тут происходит?]
— Просто, она совсем одна... — попыталась оправдаться Сална. — Если бы не полоумная Грай, то...
— …то было бы то, что было!
[А что было? И что бы было?]
— Когда ее мать замертво рухнула на площадь с пробитым крылом и стрелой в животе, это... —Сална потупила глаза под строгими взглядами свих коллег. — Что станет с девочкой, когда Грай преставится?..
— А вот это уже не наше дело, вот что точно.
— И не твое тоже, — присоединилась, молчавшая до этого, четвертая участница экспедиции.
[Да о чем вы?!]
Никита вообще их не понимает.
[Пояснительную бригаду в студию!]
Однако, на этом обсуждения мамок маленькой девочки-совы и закончились. Что было странно. Так как данные младенценоски всегда до последней капли выжимают любые темы, касающиеся чужой жизни. Словно эта тема для них является запретной.