Затем он узнал, что такое отношение касается всех зверолюдей без исключения, ибо даже Боги отвернулись от них. А все лишь потому, что зверолюди, пополняющие ту или иную Паству, ни капли не прибавляют к могуществу своих Покровителей, насколько бы преданность и благоговение данных верующих ни были сильны. Их вера для Богов — пустое место. Поэтому, зверолюдей окрестили, как существ, не имеющих души, и они были прировнены к разумным животным. С тех пор минуло много кровавых столетних войн зверолюдей с представителями «одухотворенных» рас. Но без поддержки Богов, зверолюди были обречены на поражение. Так, в конце концов, их стало слишком мало, чтобы сопротивляться объединенным армиям Паств, и все завершилось неоспоримым господством последних в этом мире. Зверолюди же превратились в их рабов и питомцев. Не имеющие права на голос и даже на собственную жизнь. Ворота всех храмов и святилищ навсегда закрылись для них, а весь окружающий мир превратился в опасную площадку для их же собственного выживания. Единственное, что осталось для зверолюдей, это прятаться, существуя в вечной тревоге. Потому что даже собственные дома больше не были для них гарантом безопасности. Частые рейды браконьеров и просто богатеньких охотников никогда не оставляют их в покое и по сей день.
Судьба, которую не пожелаешь и злейшим своим врагам.
Возвращаясь к Сиов, то им с мамой каким-то образом удалось сбежать с рабского каравана, который в это время проезжал неподалеку отсюда. Схватив свою дочь, крылья которой в силу ее возраста были еще слишком малы и слабы, ее мама устремилась к ближайшему лесу. Но ее подстрелили. В конце концов, из последних сил, они добрались сюда. В тот же день, ее мать скончалась от полученных ран.
Смотря на слезы Сиов, застывшие в ее глазах при воспоминаниях об этом, Никите стало больно. Но он ничего не мог поделать, чтобы хоть как-то облегчить страдания девочки. Все, на что у него хватило сил, это находиться рядом, и держать Сиов за пальчик. И Никита пообещал себе, что когда он обретет могущество, то сделает все, чтобы изменить устоявшиеся дикие правила этого мира. А пока...
— Гху!
Сиов бегает ловкими пальчиками по его пузику.
[Стой, стой, стой, хватит!]
Никита остановил ее руку, схватив девочку за мизинец. И невыносимая щекотка прекратилась. Теперь ладошка Сиов лежит у него на животе, успокаивающе поглаживая его. Тепло и приятно.
Наконец-то Никите удалось рассмотреть наличие крыльев у девочки. Сначала он подумал, что Сиов слегка сутулится, а оказалось, что это ее крылья спрятанные на спине под грубой тканью платья, намеренно носимого ей на несколько размеров больше. Жаль только, что на его просьбу показать их, девочка, покраснев до корней волос, отказалась.
— Тогда ей придется раздеться до пояса, — пояснила потом Аза.
Ха, так он сам, вообще без трусов! Его хозяйство для глаз Сиов стало уже чем-то вроде солнечных часов, на которые смотришь, чтобы понять, когда нужно закругляться.
— Руф? — предложила Сиов очередное свое птичье имя.
Никита держал ее пальцы, указательный и мизинец, в руках, не желая, чтобы ладонь девочки покидала его живот. Удивительное дело, Сиов стала первым существом в обоих мирах, относящимся к нему с теплотой, к которому он быстро привык и совсем не передергивался от конвульсий встроенного отторжения.
— А может Кака? — проигнорировала предложение Сиов Аза.
[Сама ты Кака!]
— Да... мило, — для Сиов каждый звук был хорошим именем.
— Или Пипк.
[Мой пипк через пару десятков лет тебе в...]
Взгляд Азы поднял Никиту высоко в воздух и хорошенько приложил его о землю, заставив прервать, начавшееся было развиваться возмущение.
— Я придумала просто отличное имя, — почти угрожающе произнесла она. — Правда, немного длинное, но сойдет, — последние ее два слова уже прозвучали, как рычание, и даже Сиов в страхе отпрянула.
[Глыть.]
Никита мысленно с трудом сглотнул.
— Имя ему — Мелкий Сморщенный Засранец Который Дома Хорошенько Отхватит По Своей Нежной Розовой Попке.
[Глыть.]
[Ты же меня не тронешь, да?]
— А... — Сиов сидела, оперевшись обеими руками о землю. В этот раз она не поддержала идею Азы, насчет Никитиного нового имени. И он был с ней согласен — хреновое имя.