Феликс ответил не сразу:
– По правде говоря, я не знаю. Я был ещё мальчиком, когда меня забрали агенты Коула. Я был активен всего дюжину лет с момента пробуждения из анабиоза, и за это время я не знал ничего, кроме войны. Вы сказали мне, что я сохранил большую часть своей человечности, в отличии от многих перворождённых братьев-примарис, но мне пришлось принять это на веру. Я не знаю людей, милорд. Поэтому как я могу ответить на ваш вопрос?
– Ты ошибаешься, Децим, ты знаешь людей. У тебя есть способность к сопереживанию. Что говорит твой инстинкт?
– Что-то мне подсказывает, что люди не знают, что для них хорошо. – Он заколебался.
– И?
– Как индивидуумы люди – разумные существа, но как группа они – животные, а животным нужна твёрдая рука.
– Я понял, – сказал Жиллиман, и между этими двумя словами было место для океана разочарования.
– Философия не важна, – поспешно сказал Феликс. – Важно действие. У меня не было особых проблем с имперскими губернаторами, и если кто-то выступит против нас, народ готов восстать. С них хватит человеческой жадности и ужаса ксеносов.
– Тогда я верю, что ты исправишь это для меня, сын мой, – сказал Жиллиман. Он посмотрел в окно. – Эта война никогда не закончится. Мы можем бороться только за краткие моменты мира. Как только Мортарион будет изгнан, появятся другие враги. Тираниды, некроны, т'ау. Я должен оставить тебя и остальных разбираться с ними здесь. Мне нужно спасти галактику.
Примарх казался необычайно встревоженным. Он смотрел в никуда, затем, казалось, пришёл в себя.
– Ультрамар почти наш, – быстро продолжил Жиллиман. – С большим опозданием. Эта война стала опасным отвлечением от Индомитского крестового похода, и несмотря на мои усилия избавить большинство его активов от обязанностей здесь, и опираться на силы, собранные из окружающих секторов, несколько боевых групп флота-примус по-прежнему заняты в Ультрамаре, хотя могли бы освобождать другие миры.
– Это одна общая битва, – сказал Феликс. – Хаос должен быть побеждён, где бы он ни находился. Это важная зона военных действий.
– Важная, – согласился Жиллиман. – Ультрамар важен по многим причинам. Но мы должны принимать во внимание политику, а политика не говорит на одном языке с логикой. Есть те, кто использует моё желание спасти Ультрамар как оружие против меня, называя это признаком фаворитизма для моего собственного народа. Терра по-прежнему кипит от недовольства. Агенты врага повсюду. Жадность человечества не ограничивается мёртвой лигой Соты, но встречается везде, куда идёт человечество. Алчность затуманивает зрение людей, она делает их слепыми ко всему, кроме краткосрочной перспективы и собственной выгоды.
– Совет Экстерра делает всё возможное, чтобы опровергнуть эти утверждения, но его члены не являются верховными лордами, и даже само его существование – всего лишь очередной факт, используемый для доказательства моего желания стать Императором. Политики в Императорском дворце называют их собачками на побегушках. На Терре произошло восстание, пока мы сражаемся за выживание, – сказал он, имея в виду заговор нескольких низложенных и новых верховных лордов. Жиллиман посмотрел на своего генетического сына. – У меня есть ограниченное время, чтобы спасти Империум от внешних угроз Хаоса и ксеносов, прежде чем вся эта прогнившая структура взорвётся. Я должен одержать здесь триумф. Сердце должно быть вырвано из рук Мортариона. Переход через Аттиланский разрыв в Империум Нигилус больше нельзя откладывать. Абаддон мощно атакует Перчатку Нахмунда и обходит остатки Кадианских врат. Марней Калгар должен скоро вернуться на Вигилус. Я здесь слишком долго. Без сомнения, это часть плана магистра войны. Он наносит удар по тому, что мне дорого, чтобы отвлечь меня, и мне стыдно признаться, что это сработало.
– Вы полагаете, что Мортарион сотрудничает с магистром войны?
Жиллиман разразился невесёлым смехом:
– Он не выполняет никаких приказов, кроме своих собственных. Это не Ересь. Нет никакого центрального командования, только каприз безумия. Нет, Мортарион хочет только унизить меня. Ему нет дела до Абаддона, но его действия работают на другие планы. Он не осознаёт, что, следуя своей якобы неукротимой воле, он всего лишь марионетка других, как и все последователи Хаоса. Им манипулировали. Мне нужно быстрое решение. Мне нужно знать, что происходит на Иаксе, прежде чем мы атакуем, и мне нужно знать это немедленно. Я в некоторой опасности. Я не могу действовать вслепую.
– Поэтому вы собираетесь поговорить с рабом инквизитора?
Жиллиман поджал губы:
– Мы подошли к сути наших разногласий. Ты не одобряешь. Вот почему я знал, что ты придёшь.
– Почему вы мне не сказали?
– Потому что, честно говоря, сын мой, я ожидал твоего несогласия и понял, что в этой ситуации будет легче справиться с твоим гневом, чем заставить тебя прийти с рабом. Я пришёл к выводу, что ты можешь попытаться уничтожить его на месте с ужасным риском для себя, чтобы спасти меня от ошибки.
– Вы совершаете ошибку.
– В этом нет ничего невозможного. Если это тебя успокоит, уничтожение раба только отсрочено. Он умрёт.
– Но не раньше, чем вы используете его. Это дело рук врага, милорд. Инквизитор Тьерен зашёл слишком далеко. Он опасный радикал, предавший свой пост.
– Его действия приводят тебя в ярость, и всё же он ускользнул от тебя, – сказал Жиллиман. Феликс почувствовал укол критики.
– К сожалению, он по-прежнему на свободе, – со стыдом признался он.
– Не важно, – сказал Жиллиман. – Тьерен раньше был слугой Императора. Он всё ещё верит, что является им. Он ещё может служить.
– Боюсь, он безнадёжен. Всё, к чему прикасается варп, подвержено порче.
Жиллиман окинул его взглядом:
– Тогда порча в каждом из нас, потому что в наших душах во всех нас заключена частичка варпа. – Он пошевелился. Доспехи судьбы заурчали.
– Вы видели раба? – резко спросил Феликс. – Вы видели, что Тьерен сделал с этим испрашивающим?
– Нет, я признаюсь, что нет, – ответил примарх. – У меня много других дел, которые требуют моего внимания.
– Тогда вы говорили бы по-другому, милорд. Ремо и его паразит не принесут вам ничего, кроме зла, – сказал Феликс.
– Ты недооцениваешь силу воли слуг Императора. Мне сказали, что испрашивающий Ремо сопротивляется. Он трэлл существа, которое находится в нём, но он желает оказать последнюю услугу, и я надеюсь, что это позволит существу оставаться правдивым, пока его допрашивают. Это возможность, Феликс. Пойми, что я не отношусь к таким действиям легкомысленно. Только тварь варпа может рассказать нам, что происходит на Иаксе. Планета балансирует на грани. Один толчок может привести к тому, что она превратится в демонический мир или полностью будет затянута в эмпиреи, и она может забрать с собой много других миров, независимо от того, какой ущерб мы нанесли планам Мортариона. Это возможность, которую я не могу упустить. Это спасёт миллионы жизней. Это может спасти мне жизнь. Я не смогу выиграть эту войну, если умру.
Феликс на некоторое время замолчал.
– Вы клянётесь, что потом убьёте его? – спросил Феликс. – Милорд, простите мою самонадеянность, но если бы вы видели, что оно сделало с истребительной командой, посланной задержать Тьерена...
Феликс позволил фразе повиснуть в воздухе. У него не хватило духу облечь воспоминания в слова.