– Убери их, если хочешь, – сказал он. – Сделай все по своему вкусу. Я не буду возражать.
Но Рут покачала головой.
– Не стоит. Пусть Саймон смотрит на фотографии и не забывает своих бабушку и маму. Пола была красавицей, верно?
Оуэн кивнул с гордым видом.
– Верно… Ты и в самом деле любишь детей?
– Да. Я часто приезжаю к сестре и играю с ее девочками.
Просто непростительно, что за все время «брака» с Оуэном она не нашла времени съездить навестить их.
– И собираешься завести своих детей?
– Да, если встречу человека, который меня полюбит, – ответила Рут.
– Скоро ты будешь свободна.
Рут вовсе не это хотела услышать, и на ее глаза навернулись слезы. С какой стати? Она же с самого начала знала правила игры, так чего же теперь плакать?
– Где я буду жить? – спросила Рут, отводя взгляд.
Оуэн показал ей комнату по соседству со своей. Рут заметила, что из ее комнаты в спальню Оуэна ведет дверь. А когда открыла шкаф, увидела, что тот полон женских вещей. Должно быть, Линн пользовалась этой комнатой как гардеробной.
Рут постучала в дверь, которая вела в соседнюю комнату, и услышала звук отодвигаемого засова.
– Извини за беспокойство, – сказала она. – Но у меня возникли проблемы.
Взгляд Оуэна упал на открытый шкаф с одеждой.
– О черт!
Рут видела, что он потрясен. Очевидно, после автокатастрофы Оуэн был не в состоянии убрать вещи, а потом просто забыл.
– Может, мне упаковать их и отправить в благотворительный магазин? – робко предложила Рут.
Оуэн испытал явственное облегчение.
– А ты как… сможешь?
– Конечно.
– Извини. Я должен был сам обеспокоиться этим.
– Все в порядке, – ответила Рут. – Ты ничего не хочешь оставить себе?
– Нет, ничего, – ответил Оуэн и ушел к себе.
Рут спустилась в кухню, где миссис Грегори, экономка, дала ей пластиковые мешки для мусора.
– Если хотите, мэм, я сделаю все сама, – предложила она. – Я тут недавно и не знала, что это не ваша одежда.
Но Рут покачала головой.
– Не стоит, я сама справлюсь. И зовите меня, пожалуйста, Рут.
Снимая с вешалок туалет за туалетом, Рут восхищалась вкусом Линн: она бы с радостью одевалась так же. И на секунду задумалась: уж не потому ли Оуэн увлекся ею, что она чем-то напомнила ему жену? Это домысел Рут отмела как недостойный. Освободив все шкафы и комоды, она повесила свои вещи, которые, кстати сказать, заняли гораздо меньше места. Линн любила покупать одежду: некоторые наряды выглядели так, будто их ни разу не надевали.
Ночью Рут никак не могла уснуть. Ворочаясь, она пыталась уверить себя, что виной тому новое место и незнакомая постель. Однако дело было в Оуэне, который спал по другую сторону двери.
Рут уже примирилась с тем, что они больше никогда не лягут вместе, но ничто не могло изгнать воспоминания о счастливых моментах. Она вообразила, что Оуэн тут, рядом, и ее сердце забилось чаще, а дыхание стало прерывистым и хриплым… И тут раздался крик Саймона.
Наверное, малышу тоже трудно уснуть на новом месте, решила Рут, спрыгивая с кровати и накидывая халат.
Они с Оуэном одновременно выскочили из своих комнат. Он не успел даже толком накинуть свой роскошный махровый халат. И на какое-то мгновение Рут захотелось коснуться загорелой груди, покрытой курчавыми темными волосками, провести рукой по плоскому животу, скользнуть ниже… Да она что, спятила? Оуэн удовлетворил свою страсть, пора бы взять это в толк! От внимания Рут ускользнуло, что Оуэн смотрит на нее столь же жадно. Когда Саймон снова закричал, оба вздрогнули, приходя в себя.
– Иди спать, – сказал Оуэн. – Я сам справлюсь.
– Я все равно не могу уснуть, – прямо заявила Рут. – Так что лучше пойду с тобой.
Оуэн одарил ее недовольным взглядом, но ей было все равно. Лучше просто побыть рядом с любимым, чем страдать, лежа в одинокой постели.
Так что она последовала за Оуэном. Тот наконец надел халат, и все, что Рут видела, это голые лодыжки и босые ступни. Тоже немало. Ноги у Оуэна были мускулистыми, такими же смуглыми, как остальное тело. Жажда Рут возросла сильнее.
Когда Оуэн открыл дверь в детскую, света, падающего из коридора, хватило, чтобы увидеть ребенка. Судя по искаженному страхом лицу Саймона, ему снился кошмар.
Оуэн опустился на край кровати и взял внука на руки. Малыш открыл глаза, начал вырываться, а потом, узнав деда, прильнул к его груди.
– Дедушка, нехороший дядя хотел меня увести! Ты прогонишь него? – И Саймон испуганно оглядел детскую.
– Это сон, маленький мой, просто плохой сон. Здесь никого нет. И никто никогда не заберет тебя у меня.
Увидев Рут, Саймон протянул руки к ней, так что она тоже опустилась рядом и обняла мальчика. Теперь ее руки касались Оуэна. Мы совсем как настоящая семья, подумала Рут, и ее сердце забилось часто-часто.
Когда Саймон успокоился, они уложили его обратно в постель, и малыш почти сразу же уснул.
– Не знаю, как ты, а я бы выпил, – сказал Оуэн, когда они вышли из детской.
– Я тоже, – кивнула Рут. – Что ты будешь? Шоколад?
– Честно говоря, я бы предпочел сейчас чего-нибудь покрепче.
Но Рут возразила:
– Это не поможет.
– В самом деле, доктор? – криво улыбнулся Оуэн. – Ладно, как скажешь. Шоколад так шоколад.
Кухня здесь ничем не походила на уютную кухоньку коттеджа. Тут все было массивным и современным: вдоль стен стояли шкафы из светлой сосны, сверкала нержавеющая сталь кухонных принадлежностей. По стенам цвета охры бежал темно-зеленый растительный орнамент.
Рут налила молока в ковшик и поставила его на плиту. Потом насыпала в чашки шоколадного порошка. Все это время Оуэн стоял и наблюдал за ней, отчего по спине Рут бежали мурашки, а руки едва заметно дрожали. Наверное, не стоило идти в кухню вдвоем, подумала Рут. Она чувствовала, что теперь ей будет еще труднее уснуть, чем раньше.
– Ты довольна?
Вопрос был настолько странен, что Рут с недоуменным видом повернулась к Оуэну.
– О чем ты спрашиваешь?
– Ну, я привез тебя сюда, даже не спросив о твоих желаниях. Думал только об интересах Саймона.
– Я не жалуюсь, – ответила Рут. – И потом, здесь же не край земли… В любом случае, – добавила она, – это работа, за которую ты мне платишь.
Оуэн нахмурился и зло бросил:
– А на все остальное, кроме платы, тебе наплевать?
Рут с деланным равнодушием пожала плечами.
– Мне надо зарабатывать на жизнь. Но ты прав, мне несколько не по себе, когда я думаю о Саймоне. Все, что с ним случилось, – моя вина. И я боюсь, что сегодняшний кошмар – результат моего легкомыслия.
Увидев, что молоко закипело, Рут с облегчением схватила ковшик… И чуть не расплескала молоко, когда Оуэн обнял ее за талию.
– Ты здесь ни при чем. Всему виной мои слова, но я был не в себе, когда говорил их. И с тобой я обошелся скверно.
Оуэн Стоун извиняется?! Рут была потрясена до глубины души. Но то, что произошло дальше, потрясло молодую женщину еще больше: он повернул ее к себе и ласково коснулся лица ладонью.
– Ты простишь меня за это, Рут?
– Прощать тебя? Это я нуждаюсь в прощении, не ты!
– Нет, тысячу раз нет! – воскликнул он. – Ты всегда относилась к Саймону как к родному сыну. А я самый обыкновенный параноик.
Рут постаралась не улыбнуться: Оуэн Стоун признал, что был не прав.
– Немного есть, но тебя нетрудно понять. Я знаю, что этот малыш значит для тебя.
– В самом деле? – спросил Оуэн скорее себя, чем Рут.
Потом большим пальцем провел по ее нижней губе. Никогда прежде она не видела на лице Оуэна такого страстного желания. Все в ней затрепетало, а сердце забилось сильнее обычного. Она перевела дыхание, и кончик языка коснулся пальца Оуэна.
– Ох, милая! – со стоном вырывалось из его груди.
Легкими, как перышко, поцелуями он покрыл ее веки, виски, щеки. Затем, держа в ладонях лицо Рут, спросил, пожирая ее взглядом: