Похоже, особнячок долгое время был заброшен, так как небольшое количество мебели в моей комнате, самой светлой в доме, а также частично меблированная столовая казались чужими в этом здании. Остальные комнаты содержали в себе только покрытую пыльными чехлами мебель и паутину по углам.
С крыльца сходить мне Берта не дозволила, строго наблюдая за моим поведением. Все, что мне удалось рассмотреть: здесь ранняя весна, деревья вполне похожи на земные. Соседние дома стоят от нас метрах в тридцати-сорока. Мне виден был только кусочек одного из них. А чуть ниже невысокого холмика, на котором находился мой дом, из земли бил довольно мощный родник. Через небольшой каменистый ручеек, весело играющий и журчащий на солнышке, был переброшен подгнивший мостик.
Глава 2
Сведения о мире я собирала очень медленно и осторожно, поэтому моя “добыча” за эти несколько дней была достаточно скромной. Я сходила на кухню, попросила у Брунхильды горячего взвара и попутно узнала, что перед Светлым Воскресенье она поедет Роттенбург за покупками.
- Здесь у нас, в Тауберге, молоко и сливки добрые, конечно. Но колбасами местным со столичными не сравняться! А после воскресенья господин баронет обещался приехать. А он и поесть любит, и попить – сами, маленькая госпожа, знаете.
Я покорно кивала головой, подтверждая, что да, знаю. Но прекрасно понимала, что любой серьезный разговор выдаст во мне чужачку. Приезда дяди-баронета я откровенно боялась: в отличие от остальных, он знал настоящую Эльзу фон Зальц.
Какие-то крохи сведений я вытянула из молчаливой горничной. Но больше всего, конечно, мне «помогала» сиделка, бесконечно вяжущая длинный чулок и рассказывающая о своей семье и собственных детях. Это давало хоть какое-то представление о местном быте и нравах. И больше всего мне не нравилось то, что свой заработок Берта отдавала мужу: сапожнику, который по “слабости здоровья” не работал уже несколько лет и пил на деньги жены.
- Что греха таить, конечно, утаиваю! Когда дочке помогу, когда сыну денежку суну. У них-то ребятни у каждого – полное лукошко. Эх, была бы я вдова в своем праве!.. – мечтательно вздыхала она – Или бы он мне лизенс подписал, – сиделка расстроено махнула рукой и замолчала.
- Лизенс? Что это такое?
- Вам, маленькая госпожа, такое не понадобится никогда, – грустно ответила Берта.
- И всё же, что такое лизенс?
- Это когда муж жену своим ремеслом прокормить не может и на заработки собирается куда-то. Путёвый-то мужчина возьмёт жену под руку да сведёт в приёмную к бургомистру. А там специальный такой человек есть, который этот самый лизенс печатью прихлопнет! Вот так вот порядочные-то делают! – казалось, сиделка говорит это не мне, а кому-то другому. Пожалуй, она сейчас мысленно спорила с собственным мужем.
Понятнее мне не стало, и я снова уточнила:
- А тебе зачем эта бумага?
- А как же! Ежли бы мне этакий документ дали, я бы сама в своём праве была! Не ходила бы сиделкой по чужим домам, лишь бы пьянчугу не видеть лишний раз, а открыла бы хоть торговлишку какую. И денежки бы с торговли сама бы распределяла, на что надобно. А так… – она возмущённо махнула рукой и даже бросила вязание, недовольно договорив: – Как господин баронет за мной Корину прислал, так мой-то, понятно дело, впереди нее побежал! Договорился за меня на две недели и аванс ведь до копеечки забрал. И пока я тут с вами ночей не сплю, маленькая госпожа, он к моему возвращению всё до последнего пфенни пропьет! Хоть и не велит пастор ближнему зла желать… – она снова сердито махнула полной кистью и договорила: – А ничего другого в душе и не осталось. Только то моё и будет, что господа на чай пожалуют. А еще ведь и не все на чайные-то деньги щедрые! У других бывает и больной тяжёлый, и ночей-то с ним не поспишь, и кормят худо, а вместо чайных ещё и выговаривают, что болящий, дескать, недоволен уходом.
Берта раздосадованно посопела и, как бы извиняясь за свое недовольство, закончила:
- Я на больных-то обиды не имею, маленькая госпожа. Когда человеку худо, многие норовят на других свою боль и обиду слить. А что с болящего возьмёшь? На таких точно что обижаться грех. А вот которые здоровые, да здоровье-то своё по трактирам и пивным расходуют, горше-то обиды и не придумаешь!
Провязав еще несколько рядов, Берта вздохнула, воткнула спицы в клубок и строго заявила:
- Давайте-ка в дом, маленькая госпожа. Вон и солнце уже к закату. Скоро роса выпадет, а холодом вам дышать никак нельзя.