— Э, да ты завзятый женоненавистник, — рассмеялся Гордвайль. — Вот уж не знал!
— Женоненавистник? Вовсе нет. Не ненавистник и не почитатель. Я только стремлюсь к покою. Потерять душевный покой из-за передника — да ни за что! К тому же ведь все можно получить по дешевке, без всяких обязательств! А скука — у тебя, что ли, ее нет? Чем ты, к примеру, можешь заняться с ней после? — он сделал глоток и закончил решительно: — Нет! Меня им не заполучить для таких игр!
— Но не все же такие, как ты. Есть и другой тип людей.
— Я таких презираю! У них голова растет не из того места. Они заслужили свою судьбу и достойны ее. Эх, хорошо!
Помолчали.
— Послушай, Рудольф, может, оставим все это к чертям и махнем за границу?! Во Францию, в Америку, в Бразилию — не важно куда! Мне все здесь уже обрыдло! Город, люди, родители — все-е! А на дорогу как-нибудь можно насобирать. Зачем тебе Tea с этим червяком? Оставь ты их, ради Бога! Что, не найдешь себе другую такую красотку? Найдешь! Обещаю тебе! Если уж нельзя пожить в большом мире, так хоть посмотрим на него одним глазком! Другие люди, другая жизнь, события, приключения! Тут же можно сдохнуть от скуки! А деньги найдутся! Для меня уж точно, а может, и тебе перепадет. Да много и не надо. Поедем сначала во Францию, в Париж, а там видно будет.
— Нет! — сказал Гордвайль. — Я никуда не поеду!.. Я и здесь не страдаю от скуки. Отлично себя здесь чувствую.
В глубине души он знал, что говорит не всю правду, что не всегда он так уж хорошо себя чувствует. И однако предложение Фреди, при том, что невозможно было сомневаться в абсолютной его серьезности, показалось ему настолько странным, просто мальчишеским, как если бы ему предложили немедленно лететь на Луну или покончить жизнь самоубийством.
— Нет! — повторил он. — Если ты действительно собрался ехать, придется тебе ехать одному. Я уже слишком стар для подобных авантюр. Если у меня когда-нибудь будет немного денег, я съезжу за границу, но совершенно другим способом.
— Это только потому, что ты привязан к юбке Теи, я точно знаю. Если бы не это, что бы мешало тебе уехать? У тебя здесь никаких корней, тебе не нужно тянуть за собой телегу со скарбом. Ладно, оставим это!
Он раздраженно опорожнил свою кружку до дна: в его глазах Гордвайль был конченый человек, на нем можно было ставить крест.
— Поеду один! Уж я найду способ!
Неожиданно Гордвайлю стало жаль этого молодого человека, с внезапно постаревшего лица которого исчезла обычная циничная улыбка, выражение его было сейчас горестно-страдающим. Не так уж много в его жизни радости, подумал Гордвайль. А вот он, напротив, совершенно счастлив, у него все в жизни есть… Ему даже стало немного стыдно перед Фреди за свое счастье. Враждебное чувство, которое он испытывал к нему в больнице, исчезло, не оставив по себе и воспоминания. «Он плохо кончит», — внезапным озарением пронзило его мозг, и, словно чтобы утешить Фреди в его воображаемой беде, Гордвайль сказал:
— Ты проводишь меня еще немного. Я должен зайти к доктору Астелю на Карлсгассе. Он обычно возвращается с работы после шести.
Фреди молча встал и пошел вслед за Гордвайлем. Они прошли совсем немного до ближайшего угла, и тут Фреди остановился, передумав:
— Нет, не пойду с тобой дальше! Скучно!
На лице его вновь появилась прежняя улыбка.
— Кстати, кошка-то наша пропала, вот уже три дня как, хе-хе… — он глядел прямо в глаза Гордвайлю. — Папа в полном отчаянии. Экий старый дурак! У него от старости уже ум за разум заходит — из-за какой-то мерзкой кошки!
Лицо Гордвайля посерело.
— Ты прикончил ее, Фреди! Тьфу, монстр! И тебе не стыдно!
Улыбка не сошла с лица Фреди, он ничего не ответил. Затем повернулся и размашистым шагом пошел прочь, немного подавшись вперед всем корпусом.
Доктор Астель все еще не вернулся домой, и Гордвайль снова спустился вниз и встал у ворот, поджидая его. Он не мог забыть о кошке, убитой Фреди. В его воображении отчетливо рисовалась эта чудовищная картина. Он словно воочию видел, как Фреди сжимает обеими руками шею пятнистой кошки, а та дергается, пытаясь вырваться. Мало-помалу конвульсии становятся все слабее и слабее, наконец прекращаются совсем — кошка задушена. От этого зрелища он преисполнился безграничного отвращения, но при этом не мог отделаться от него и вынужденно прокручивал все снова и снова. Все произошло в сумерках, это Гордвайль знал точно, в час, когда никого не было дома, — настоящее убийство. Потом Фреди взял пустой чемодан, тот самый коричневый чемоданчик из гладкой телячьей кожи, на котором желтели наклейки вокзалов Брука-на-Муре, Граца, Будапешта и т. д. и который Гордвайль не раз видел в доме тестя, положил внутрь дохлую кошку и, оттащив ее к Дунаю, выбросил в реку. Да, вне всякого сомнения, именно в Дунай. Он, Гордвайль, в подобном случае бросил бы ее только в Дунай… От этой мысли Гордвайль содрогнулся. Он начал нервно ходить взад-вперед по Карлсгассе перед воротами дома. На улице почти не было прохожих…А может быть, просто забросил ее за какой-нибудь забор по соседству. Потому что не хотел тащить ее так далеко, до канала, да и времени для этого не было. Ведь кто-нибудь из домочадцев мог между тем вернуться домой и застать его врасплох, когда он возвращался с чемоданчиком в руках, а тогда все бы раскрылось… Нет, по этой самой причине не мог он бросить ее в канал… «Но что мне до всего этого грязного дела?» — прервал он ход своих мыслей.