Он странно, словно испуганно, посмотрел на Гордвайля, и тот сразу понял, что парень чем-то раздражен.
— Все неплохо, можно сказать. Бывает и хуже, — ответил Гордвайль, пристально глядя на него.
Будто изнемогая от усталости, Йоханн тяжело опустился на стул. Мать, сидевшая рядом, погладила его по голове.
— Я очень рада, что ты зашел, Буби. Ты не голоден?
Йоханн покачал головой: нет.
— Но чашку кофе выпьешь? Я принесу тебе. Представляешь, мы о тебе только что говорили. Минуты не прошло, и ты входишь. Жаль, что Мици не пришла с тобой. Господин Гордвайль познакомился бы с ней. Вы ведь еще не знакомы с ней, господин Гордвайль?
— С кем? — рассеянно спросил Гордвайль. Он внимательно изучал Йоханна, причина раздражения которого почему-то чрезвычайно его заинтересовала.
— С моей невесткой! Мици.
— Нет, еще нет.
— Мици пошла в кино, — без всякого выражения повторил Йоханн, опустив глаза. — Ей хотелось в кино, а мне было неохота.
Материнская забота, как видно, успокоила его. Он склонил голову и, казалось, вот-вот задремлет.
— Я принесу тебе кофе! — сказала мать и вышла.
Все это время Врубичек стоял против них, прислонившись спиной к дверце шкафа, и, глядя на них, молча курил. Похоже было, какая-то мысль не давала ему покоя. Время от времени он выпускал из-под густых усов струю дыма, почти того же цвета, что и усы, так что дым казался их продолжением, и вдруг сказал, словно вынося приговор:
— Знай, Йоханн, женщину нельзя отпускать одну! Если муж не уделяет ей внимания, рано или поздно она найдет себе другого мужчину… Я сказал, и баста!
Йоханн перевел взгляд и с минуту смотрел на отца как на кого-то незнакомого, потом опомнился, по всей видимости, и произнес:
— Да-да, конечно… Но ей хотелось в кино… А я не мог пойти с ней… Дай мне скрутить папиросу, папа!
Мать принесла кофе.
— Сними пальто, Йоханн, а то простудишься, когда выйдешь.
— Да, да! — ответил Йоханн, внезапно воодушевившись. — Но мне уже надо идти. Я заскочил буквально на минуту… Завтра рано на работу. Наверно, уже поздно. Который час, господин Гордвайль? Десять?
— Да, десять ровно!
— Если так, то мне нужно поспешить! Еще ведь надо подождать Мици перед кинотеатром… Выпью и сразу пойду. Ты опять переложила сахару, мама! Ты же знаешь, что я терпеть не могу такой сладкий кофе! Одного куска мне достаточно. А вы, господин Гордвайль, еще останетесь или пойдете вместе со мной? Да, совсем забыл, хозяин прибавил мне жалованья. Теперь я буду получать семьдесят шиллингов в неделю. Хорошее жалованье, да? С этой недели уже.
Он допил кофе большими глотками и вскочил с места.
— Ну так что, господин Гордвайль, вы хотите еще немного остаться?
— Зачем ты тянешь с собой господина Гордвайля, Йоханн? — спросила мать. — У тебя нет времени, а господин Гордвайль может еще немного побыть с нами. Он уже давным-давно не заходил к нам.
Но Гордвайль уже встал, готовый идти. По взгляду Йоханна он понял: тому явно хотелось, чтобы они вышли вместе.
На лестнице уже не было света. Врубичек проводил их на площадку с горящей свечой в руках и подождал, пока они спустились на два этажа. На ощупь, в темноте, они прошли последний пролет и вышли на улицу, привратник открыл им ворота. Ветер сразу хлестнул им в лицо, словно мокрой холодной тряпкой. Йоханн схватил Гордвайля за руку.
— Я бы хотел поговорить с вами, господин Гордвайль. Я просто должен поговорить с вами! С отцом я не могу. Это по поводу Мици. Моей жены.
Голос его немного дрожал.
— Да, конечно! — сказал Гордвайль.
— Давайте зайдем куда-нибудь, — предложил Йоханн. — Если, конечно, у вас есть время и вы это делаете по доброй воле. Я очень рад, что встретил вас. С отцом я не могу. Зайдем в какое-нибудь кафе или пивную, как вам больше нравится, и поговорим без помех.
— Ну конечно! — сказал Гордвайль. — Охотно.
Гордвайль уже предчувствовал то смущение и неприятный привкус во рту, которые тонко организованные натуры испытывают, когда кто-нибудь посвящает их в тайные свои беды, и в особенности, если они связаны с взаимоотношениями мужа и жены и не предназначены для обсуждения с посторонним человеком. И вместе с любопытством он почему-то испытал страх перед предстоящими откровениями.
— Что вы будете пить? — спросил Йоханн, когда они расположились за круглым столиком в маленькой, скудно освещенной пивной на углу Ваза-гассе, в которой почти никого не было.
Гордвайль попросил пива, а Йоханн заказал себе пол-литра вина.