— Иди ко мне, кролик! На кого бы ты хотел, чтоб он был похож: на тебя или на меня?.. — спросила она со скрытой насмешкой.
— По сути, все равно, — ответил Гордвайль и поцеловал ее в волосы. — Правда, какая разница? Если будет похож на тебя, то будет более сильным, а это, понятно, лучше. Ну а если нет, то и так хорошо. В конце концов, я тоже не слишком щуплый и не то чтобы очень слабый, хоть и невысокий.
— Да уж, — засмеялась Tea. — В высоком росте тебя никто не обвинит. Принеси-ка мне книгу, там, на столе. И поставь лампу на ночной столик.
Гордвайль в носках пошел выполнять ее просьбу. Затем взял ботинки, поставленные возле печки, чтобы просохли, и стал обуваться.
Не поднимая головы, Tea сказала:
— Свари кофе, кролик! Хочется кофе.
— Может, лучше попозже, через час? И вообще это неправильно, ты теперь не должна пить много черного кофе… Это нехорошо для него…
— Что-о?! — повернулась к нему Tea. — Тебя это вовсе не касается! Это мое личное дело! Что ты в этом понимаешь?! Иди и делай, что тебе говорят!
Гордвайлю не осталось ничего, кроме как пойти на кухню и в закопченном чайнике сварить кофе на газовой плитке.
— Отвратительная погода, пс-с-с! — сказала фрау Фишер, тоже что-то готовившая на кухне. — Настоящая рождественская погода. Вы еще молоды, господин Гордвайль, вам все равно. А мне что сказать? Ай-ай-ай! На старости лет так чувствуешь снег, точно он идет у тебя внутри. Ничего не помогает, ни жаркая комната, ни теплая одежда. Вот, господин Гордвайль! Это не я говорю, не подумайте, Бога ради! Это мой любезный покойный муж говорил, второй мой муж. Мудрейший был человек, пс-с-с! А теперь я это чувствую здесь, — указала она себе на спину, которую облегал толстый шерстяной жакет, а поверх него — большая красная шаль. — И тут, — она ткнула себе в голени, — не считая желудка, понятно.
Ссохшаяся ее старушечья головка с жидкими седыми волосами, безжизненно приставшими к черепу, казалась несоразмерно маленькой по сравнению с закутанным и раздутым телом. Она походила на толстенькую круглую курицу, спрятавшую голову под крыло.
— Единственная вещь, еще помогающая мне держаться на ногах, — продолжала она шепотом, — это немного хорошего кофе в зернах. Лучше него ничего нет. Без кофе я бы давно протянула ноги. Старая женщина, совсем одна, пс-с-с!
Кофе у Гордвайля тем временем запыхтел и стал вырываться из чайника, он поспешно снял его с огня, внес чайник в комнату и водрузил на стол. Tea по-прежнему сидела возле печки, читая и куря.
— Ну же, налей кофе! Нет, сначала открой коньяк!
Гордвайль молча повиновался и подвинул к ней рюмку. Он твердо знал: плохо, что она в ее положении пьет кофе, и уж подавно коньяк, но изменить ничего не мог и потому послушно сделал все, что она просила. После чего откинулся навзничь на диван и раскурил трубку.
— Ты не выпьешь немного кофе, кролик?
— Покамест что-то не хочется, выпью после.
И тем не менее, думал Гордвайль, все еще обернется к лучшему. Прежде всего ребенок. Она не плохая, по сути дела… Капризна немного, только и всего, как все женщины… В конце-то концов и она полюбит его, ребенка, пусть только появится на свет.
Гордвайль любил растянуться вот так на диване и попыхивать трубкой. Особенно посреди ночи, когда Tea тихо спала на соседней кровати, вся его, целиком и полностью. И если перед тем между ними не происходила размолвка, что, впрочем, случалось нередко, покой его был полным и безмятежным. Все прочие мысли он старался гнать от себя, возможно, благодаря скрытому инстинкту самосохранения. В конце концов, может, все это и неправда… злые языки и больше ничего… Свидетели разве есть? А его собственные подозрения и сомнения, на них-то уж точно нельзя полагаться… И последнее, говорил он себе иногда, ведь это заложено в самой ее природе, и нельзя возлагать на нее за это ответственность… природу ведь не изменишь и не обуздаешь… Да к тому же разве она его собственность?.. У кого есть право в какой-либо форме брать себе в рабство другого человека?! Каждый человек свободен от рождения, и никто не имеет права властвовать над другими. Да и на что ему жаловаться? На что?.. Тем более когда ничего доподлинно не известно… Всякая женщина должна вожделеть к мужчинам… Качество это заложено в самой ее природе и неискоренимо… А те, кто ведут себя иначе, так это оттого, что они безобразны, или прикидываются по разным причинам, или просто не могут решиться… Так почему именно Tea должна быть исключением?.. Наоборот, уж лучше пусть делает это в открытую, на глазах у всех, нежели таясь и скрываясь…