Но совершенно независимо от этого, с Джеймсом было все кончено. Теперь она это понимала. Упрятанная за семью печатями в сознании сделка с Альберто уже не могла таиться взаперти. То, что она совершила, неотступно преследовало бы ее, подсыпая свой яд в их отношения. Ей оставалось либо рассказать все Джеймсу, либо сказать себе, что всему конец.
Но и рассказать ему все — было бы просто иной разновидностью конца. Она подумала об Энцо, как он ненавидел, если кто-то из посторонних мужчин на нее заглядывался. Джеймс явно не такой собственник, но он все-таки мужчина, и, более того, мужчина более строгих взглядов на интимные отношения. Как бы ни симпатизировал он неаполитанкам, которых опрашивал и которые продавали себя, Ливия понимала: сам бы он ни за что не влюбился ни в одну из них.
Нет. Все и так идет к концу. И она, возможно, обретет счастье, даже если в конце концов решит опереться на такого, как Альберто.
Единственное, что ей предстояло решить, — это, как именно все завершить. Рассказать ли Джеймсу про Альберто, чтоб все закончилось руганью и обвинениями, или же просто сказать, что все кончено, и уберечь себя от лишней боли признания?
Она смотрела, как солнце проваливается за море, воспламеняя над собой небо. Слезы наполняли глаза, текли, наполняли снова.
Внезапно Ливия приняла решение. Вскочив, она отправилась на поиски бумаги и ручки.
Глава 39
Строго говоря, обязательства Союзной военной администрации Неаполя и его окрестностей не могли соперничать с Божьим промыслом, но четыре года войны вселили в ряды союзников веру в свою способность справляться с любой критической ситуацией. Американцы были по-прежнему полны уверенности в себе и непоколебимо оптимистичны, британцы же, скорее всего, помнили свое колониальное прошлое и ту ответственность, которую оно за собой некогда повлекло. Простые солдаты всех национальностей от новозеландцев до бойцов «Свободной Франции» вдруг припомнили малейшие проявления щедрости со стороны простых итальянцев: бутылку вина, вынесенную им домохозяйкой во время долгого, знойного перехода к Кассино; улыбку или взмах руки хорошенькой девушки; краткие общения, во время которых война приостанавливалась, на несколько минут уступая место нормальным человеческим отношениям. И вот, недолго думая, солдаты решили отплатить добром за добро.
Все началось с плана эвакуации, но эвакуация была только началом. В Черколе «Красный Крест» организовал кухню, сотни беженцев кормили горячим супом. Союзные военно-торговые пункты, киношки и столовые на многие мили вокруг были переоборудованы в приюты для бездомных. Каждому поселению одалживалось все необходимое — от бульдозера для расчистки дорог до грузовиков для перевозки скота. Ланкаширские стрелки организовали сбор средств и собрали достаточно для восстановления целой деревни. Не оставшись в стороне, королевские инженерные части просто грузили свои машины лесом и всяким оборудованием и один за другим отстраивали разрушенные дома. Саперы взрывали дома, ставшие небезопасными после взбудораженности недр, с энтузиазмом — порой даже с избыточным, как было прискорбно отмечено позже, поскольку инженерам-строителям доставалось больше работы, чем следовало. Королевские воздушные силы сбрасывали тюки с продовольствием. Ветеринарные войска занялись лечением раненых лошадей и мулов, одновременно тыловая служба снабжения пожертвовала весь груз картофеля, изначально прибывшего на судне из Канады в качестве военного продовольствия, а теперь ставшего ценным посевным материалом.
Но самым поразительным, однако, была реакция действующей армии. Солдаты, месяцами сражавшиеся в тяжелейших условиях на фронте, вызывались потратить свой драгоценный отпуск на то, чтоб помочь расчистить дороги, восстановить дома, вручную лопатами освободить поля от шлака. Энтузиазм их был настолько неукротим, как будто они всю жизнь только и мечтали что строить, а не по кабакам и борделям таскаться. И от командиров можно было услыхать, что неплохо бы вулкану извергаться почаще, настолько плодотворно извержение сказалось в смысле общего морального подъема.
Вернувшись в Палаццо Сатриано, Джеймс застал его в состоянии кипучей активности. Перед фасадом высились два флагштока с гордо реющими бок о бок звездно-полосатым и британским флагами. На пороге стояли на часах двое военных полицейских. Итальянец в комбинезоне с громадным ведром белой краски трудился, замазывая фривольные фрески в вестибюле.