— Да?
— На нее напали. Возможно, пытались убить. Это не было случайностью.
— Нападение на военторг? — Капитан усмехнулся.
— Военторг — это для вас.
— Для меня? — Парень смотрел на Игната, как психиатр на потенциального пациента.
— Машины у вас нет, фуражку оставить негде, а голова у вас пустая.
Капитан торопливо провел рукой по голове, дернулся и застыл в ступоре.
— Наверное, вы положили ее куда-то, когда ели мороженое.
— Мороженое?! — Молодой человек рванул к выходу и исчез из виду.
Минут через двадцать он появился снова. Уже в фуражке.
Офицер делал вид, что ничего не произошло, но на этот раз представился.
— Капитан полиции Райков!.. Что вы говорили про Калинину?
— Преступник подкараулил ее в подъезде наземного паркинга, подкрался к ней сзади, нанес удар по голове. Он бил на поражение, но Калинина осталась на ногах, убежала и попала под колеса автомобиля.
— В подъезде есть следы крови?
— И зеркало, — сказал Игнат.
— Какое зеркало?
— Волшебное. Если, конечно, на нем остались пальчики преступника.
Не вдаваясь в подробности, Игнат рассказал о подозрительном зеркале, изложил свои предположения на этот счет.
— Вы думаете, что преступник мог оставить пальчики на зеркале?
— Я думаю, что преступник мог засветиться на видеокамерах, которые расположены в парковочных зонах. Надо бы вам разобраться в этом, посмотреть.
— Разберемся. — Райков исчез в глубинах нейрохирургии.
Он побывал у Калининой, поговорил с врачами, затем повернул назад и не прошел мимо Игната. Его интересовало место, где все произошло, и он получил координаты.
Не успел капитан уйти, как появился Миронников. На этот раз он выглядел безупречно. Наглаженный, начищенный, без раздражения на коже.
— Что скажешь, детектив? — спросил сей господин, с интересом разглядывая Игната.
Он явно заметил изменения, произошедшие в нем, и они его почему-то насторожили. Во всяком случае, так показалось Игнату.
— Ярослав Николаевич, твои предположения подтвердились. Калининой действительно проломили голову.
— Кто?
— А кто уполномочивал меня искать преступника?
— Ну да. — Миронников задумался.
— Полиция уже работает.
— Вот и хорошо.
— Мать Калининой не знает про тебя.
Игнат продолжал «тыкать» Миронникову в ответ на его запанибратское к себе обращение. К тому же их деловые отношения, судя по всему, прекратились, толком не начавшись. Не похоже было, что Миронников собирался озадачить его розыском преступника.
— Мать Калининой? — Мужчина нахмурился, непонимающе глянул на Игната.
— А вот Ирочка про тебя слышала.
— Кто такая Ирочка? — озадаченно, с искренним любопытством спросил Миронников.
— Школьная подруга.
— Не знаю, не видел.
— Она тоже хочет знать, какое отношение ты имеешь к Лере, почему проявляешь участие в ее судьбе.
— Потому что мы с ней друзья, — сказал Миронников, достал из внутреннего кармана пиджака тонкий портмоне, вынул оттуда пятитысячную купюру и протянул Игнату.
Но тот на деньги даже не глянул.
— Не надо.
— Почему? — спросил Миронников и внимательно посмотрел на него. — Мы же договаривались, а работу ты сделал. Или я чем-то перед тобой провинился?
Игнат пожал плечами. Действительно, незачем настраивать против себя человека, который мог помочь ему в расследовании. Он хотел продолжить дело. Неважно, просят его об этом или нет.
Игнат взял купюру и скупо кивнул в знак благодарности.
— Тебе интересно знать, какие отношения связывают меня с Лерой, — в раздумье проговорил Миронников.
Игнат промолчал, подчеркивая этим свой интерес.
— Это ведь все, что я тебе заплачу. — Миронников кивнул на купюру, которую Игнат продолжал держать в руке.
— Дело не в деньгах.
— А в чем?
— Просто интересно.
— Хорошо. С Лерой у нас деловые отношения, которые еще только перерастают в личные. Она девушка интересная, а я мужчина холостой.
— Это как-то связано с ее работой? — спросил Игнат, наблюдая за женщиной, которая выходила из неврологического отделения.
Интерес интересом, а служба службой.
— Она работает помощником нотариуса, — сказал Миронников. — Через которого мой начальник заключил брачный договор.
Игнат и бровью не повел, услышав эти слова. Во-первых, он не настроен был откровенничать с Миронниковым. Во-вторых, речь могла идти о другом договоре, а не о том, про который упоминала Таисия Петровна.