— …на пожаре.
Небо рухнуло Джиму на голову. Душа вагонеткой покатилась из опустевшего тела.
— Соболезную, — повторил фараон, освобождая проход. — Вы извините, я вас не сразу узнал.
Джим заковылял вперед. Над больничным двором взлетали в воздух снопы искр. Пожарные карабкались по лестницам, тянули непослушные шланги, из которых била пена. Джиму казалось, будто вокруг не воздух, а белая мутная жижа.
Пожарные боролись с огнем, а Джим — с собой, пытаясь заставить себя дышать. До чего все похоже! Кто-то дотронулся до его лица Андрена. Смотрит. Глаза в глаза.
— Что он там делал? — спросил Джим.
Он отшатнулся от жены и пошел по замусоренной улице к воротам. Жар обволакивал. Джим услышал цоканье каблуков. Значит, Андрена идет следом.
Джим оглянулся на полицейских. Набежала толпа. Люди, словно комары, присосались к его горю. В колеблющемся свете лиц было не разглядеть.
Джим остановился у ворот. Поодаль испуганными животными кричали больные, их сажали в фургоны и автобусы. Здание почти совсем исчезло за стеной огня. Джим снова оглянулся на кордон. Кордон. Граница. Он перешел границу и теперь бредет по нейтральной полосе. А рядом плетется жена, не зная, что предпринять.
«Никого она не может утешить», — сказал себе Джим.
Воздух напирал со всех сторон, не давал останавливаться.
Толпа завороженно ждала. Вдруг удастся стать свидетелем чьей-нибудь трагедии? Раньше Джим никогда не замечал этой жадности. Люди готовы вытерпеть все, лишь бы увидеть сцены пострашней да покровавей. Зачем? Чтобы забыть о своем жалком безрадостном существовании. Чужой кошмар напоминает, что с тобой самим все в порядке и все твои страхи ничтожны.
Джим подошел к горящему зданию. Он и так плохо соображал, потрясенный смертью брата, а пляска огненных струй окончательно его загипнотизировала.
Андрены рядом уже не было. Она стояла у чугунного забора, закрыв лицо руками и содрогаясь всем телом. Или это всего лишь игра теней?
— Что случилось? — спросил Джим.
Кому это он? Себе или Андрене? Или тому голосу, что бормочет где-то в глубине сознания? Просто так этот голос не вытащишь. Нужен пинцет. И то наверняка застрянет. Джима затрясло от таких мыслей.
Андрена всегда была сильной. Что же случилось? Он подошел к жене и попытался отнять ее ладони от лица, но ничего не получалось. Андрена боялась его. Боялась его взгляда.
— Андрена! — Джим потряс ее за плечо. — Ну что такое?
Она покачала головой.
— Что?
— Это какой-то сон! Почему он не кончается?! — прорыдала девушка. Джим совсем расстроился. Ниточки, которые его держали, рвались одна за другой.
Тягучий воздух не желал попадать в легкие. Горе перешло в ярость. Это ведь он, Джим, только что потерял брата! С какой стати Андрена-то распускает нюни? Почему она так себя ведет? Это ведь не ей нужна поддержка, не ее надо утешать!
Джим отошел в сторону. Он знал, что успокоить жену не удастся. Предоставив ей страдать в одиночестве, Джим двинулся через ворота к толпе больных. Какие славные у них лица! Почему-то здесь гораздо спокойнее. Джим даже позволил себя потрогать, потеребить одежду. Множество рук оглаживали пиджак, брюки, волосы. Он медленно шел через толпу, закрыв глаза и наслаждаясь этим странным общением. Внезапно руки исчезли. Джим огляделся. Он стоял в толпе, правда, с краю, и в лицо ему заглядывали восхищенные больные. Многие кивали, облизывались, запрокидывали головы. Джим отвернулся и чуть не налетел на мистера Квейгмайера. Тот гаденько ухмылялся, обнажив зубы, которые в отблесках пламени казались почти черными.
Глава девятая ТОТ, КТО НЕ СТАЛ МНОЙ
Брад отвел девушку к своему столу и выдвинул для нее кресло. Он всегда так ухаживал за мамой. Отец объяснял, что это — знак уважения. Женщины — существа особенные, с ними нужно обращаться очень бережно. Их надо обожать. Они продолжают род. Их самопожертвование дарует нам жизнь. Жизнь возникает в теле женщины.
— Привет, — обрадовался новой компании Щен. Он широко раскинул руки и спросил с глуповатой улыбкой: — Как тебя зовут?
Девушка устало повернулась к нему и только тут заметила, что перед ней ребенок. Маленькие перепачканные ручки, обкусанные ногти, которые не мешало бы подстричь. Она с отсутствующим видом погладила воротник своей черной водолазки, послюнявила палец и принялась выводить буквы на грязном, засыпанном пеплом столе.
Щен отхлебнул из бутылки. Буквы сложились наконец в слово, и он прочитал:
— Д… ж… о… й. Джой. Классное имя.
— Джой, — повторил Брад.