*******
Оказавшись в кабинете, я сразу заметил, что в нём не было ничего лишнего. Ни шкафов, ни картотек, ни тысячи стульев, как в залах совещаний. Всё было максимально просто и конкретно - письменный стол с одинаковыми креслами по обе стороны, небольшая кушетка с еще одним креслом неподалеку и окно с полуприкрытыми ставнями. Больше всего меня удивили ставни. Никогда раньше мне не приходилось видеть ставни на окнах, вне дома моей бабушки. Кабинет был пуст, доктора в нём не было. Я услышал мужской голос за портьерой, но потом там же включили какую-то классическую музыку и увеличили громкость настолько, что я не сумел разобрать ни слова. Я подошел к окну, чтобы взглянуть на происходящее за ним, но оно упиралось в многоэтажку напротив. Я вернул ставни в исходное положение и решил, тем временем, проверить удобство кушетки. Не считая того, что мне некуда было деть ноги, я всё же счёл её вполне удобной, но не абсолютно. И, только позволив себе расслабиться, я услышал планомерный механизм часов. На самом деле их звук был довольно настырным, но на фоне музыки я услышал их только сейчас.
Время, снова подумал я. Тук. Нам не постижимо понятие времени. Тук. Мы лишь муравьи в Musée du Louvre, Тук, бегающие по полотнам великих произведений матушки природы. Тук. Откуда появился запах благовоний? Тук. Мы лишь миниатюрные действующие лица заднего плана, Тук, второстепенной сюжетной линии, Тук, в летописи неизвестного автора. Тук. Меня, как будто, что-то вжимало в кушетку. Тук. Мы лишь отблеск мыслей, Тук, комканной памяти и мнимых ощущений. Тук. Мелодия всё больше обволакивала меня своим ломанным, но стремительно развивающимся ритмом. Тук. Мы лишь... Тук. Мы... Тук. Что за?! Тук. Туук. Тууууууууууууук.
Я в садике. Мне 3. Мы со Светланой целуемся под столом. Я учусь шить и вязать. Учу английский. Я люблю Светлану. Я хочу на ней жениться, как выросту. Светлана переехала с семьёй в Ultima Thule. Я хочу купить себе велосипед и поехать к ней, но с меня смеются и говорят, что это невозможно.
Я ворую книжку о сексуальном развитии из маминой библиотеки. Мне 7. Она ловит меня за мастурбацией на рассказы, написанные в ней, и бьет меня этой же книгой, крича мне слезах, что я такое же животное, как и мой отец.
У меня поломалось радио на батарейках. Мне 8. Перестало искать волны. Я хотел его починить, но когда я его разобрал - нашел много лишних запчастей, без которых, как оказалось, оно не хочет работать вообще. Я пытаюсь незаметно вынести радио на мусорку, пряча его в рукав свеже-постиранной куртки. Отец останавливает меня перед выходом, чтобы проверить высохли ли рукава, нащупывает радио и бросает мне его в голову, благо, я его предварительно облегчил.
Первый раз в жизни ворую у папы сигарету. Дикий кашель и рвота. Непреодолимое желание курить. Мне 10. Кручу просто газету, сворованную в подъезде, с сухими листьями, найденными на земле.
Хочу курить.
День рождение мамы. Мне 5. Отец, его друзья, тёти, дяди, бабушки и внуки. Все пьяные. Друг отца - Барбарос, протягивает руки к матери, не смотря на присутствие своей жены. Отец не реагирует. Я смотрю на него и не понимаю, почему он не реагирует. Я просто стою и смотрю на всё с тихим ужасом. Мама еле отбивается, расцарапывая руки нападающему. Мой немой крик, мой внутренний возглас о помощи никто не слышит, а он сам не осмеливается вырваться наружу. Отец убеждает мать, что всё нормально, объясняя ей, что это она сильно завелась, параллельно постоянно извиняясь перед своим другом.
Я еду в лифте с Барбаросом. Он курит, при этом что-то мне объясняя. Мне 6. Он размахивает руками и тушит об мою руку сигарету. Я не паникую, просто смотрю как плавится моя кожа, даже не пытаясь убрать уголёк.
Хочу курить.
Пишу стихи своей однокласснице - Инди Ференс. Мне 11. Я люблю её, но понимаю, что ей не нужна моя любовь. Она высмеивает всё, что я делаю для неё. Я стыжусь своих чувств и чувствую себя ничтожным. Эта ничтожность отпечатывается и увековечивается в рифмованные узоры на бумаге.