Катрина бегает глазами от Чона к Роули, не решаясь выбрать. И правда, Роули страх вогнал, он предложил это, и как же повезло, что вы сами пригласили их сюда, чтобы обучиться стихиями и оказались в тисках у самой лжи. Они научили вас самому малому, чего можно достичь, но и облажались в том, что дали наводку на путь изучения.
— Меня никто не заставлял! — кричит та, пододвигая нож. — Это был мой выбор, моё решение! Нельзя постоянно говорить мне, что я делаю не так! Мы убьём вас обоих и завладеем землями кланами народов огня и воды. Вы не имеете права быть выше! Мы тоже особенные! — она говорит это с такой болью, что тебе кажется, словно вы и правда виновата в чём-то.
Виновата в своей власти, в своих решениях, даже дар виноват. Ты мало задумывалась о судьбах других и считаешь, что зря не интересовалась хотя бы малой частью жизни других. Сколько собраний, встреч не бывало, ты гордо стояла в одиночестве или в кругу своей семьи, за исключением матери, вынуждая таким образом, чтобы все обращались к тебе сами. Эгоизм и чувство собственной важности? Сейчас ты думаешь, что всё могло выглядеть именно так.
Но сейчас самое главное, чтобы за свои поступки отвечала ты сама, не подвергая других людей в это. Смотришь на Чона испуганными глазами, а позже делаешь вид равнодушной.
— Это ты виноват... Чонгук, — хрипишь, — если бы не ты... Всего этого бы не было.
Того удар хватает, гнев в его глазах видно невооруженным взглядом, потому что глаза в миг краснеют, но по-другому, иначе. Они становятся алыми, светлыми, яркими, как пожар в лесу, когда обычно были слегка красноватыми и тусклыми. Его гнев смешивается с болью, и эту боль он начинает отыгрывать на Роули. Чонгук хочет испепелить его, чтобы тот ответил за всё, заставить его плясать на своих сожжёных костях. Кидает в него яркие вспышки пламени, позабыв о том, что Катрина держит тебя.
Она своих слов на ветер не бросает, нож ощущается где-то в районе живота, резкая боль окутывает всё тело. Дыхание перехватывает, ты одной рукой держишься за живот, но потом собираешься с затуманенными мыслями и начинаешь атаковать наследницу воздуха, которая на полпути чтобы сбежать.
Катрина все твои атаки ловко парирует, но делает всё это довольно нервно, со страхом в глазах и паникой в действиях, осознаёт, что не будь ты ранена, давно бы положила на землю. Тебе тяжело сейчас пытаться что-то предпринять, поэтому обессиленно падаешь на землю, позволяя наследнице вклана воздуха улезнуть, скрываясь в дыме разрухи.
В глазах плыть начинает от боли, но ты стараешься разогнать эту пелену, чтобы оценить происходящее вокруг. Много людей, Роули с Чоном пытаются друг друга добить, кажется, что сражаются те без остановочно целую вечность. Время в голове от эффекта боли меняется, и ты мало, что осознаёшь.
Пытаешься подняться, подсказать Чону, чтобы тот использовал и вторую свою новую способность, но голос словно пропал. В городе плотным туманом стоят сгустки пыли, пара трупов уже валяются по берегу где-то там и тебе горестно, что всё происходит именно так.
Боль в животе сильно отдаёт в голову, но нет времени латать рану, нужно действовать. Чонгук с Роули без сил, еле-еле стоят на ногах, но продолжают меряться силой, а гнев Чона до сих пор чувствует. Набираешь в лёгкие побольше воздуха и кричишь:
— Воспользуйся второй стихией, Чонгук! — ты начинаешь издалека магией своей обстреливать Роули, а Чон с другой стороны огнём.
Тот самый контраст стихий. Из вас троих звуки усталые и измотанные исходят, сказать что-то колкое и обидное не имеет смысла, так как кто в итоге проиграет — неизвестно.
В твоих мыслях стоит один вопрос: почему Роули такой сильный? Его с двух сторон душат, а он ещё на ногах стоит, успеавая вкинуть пару ухмылочек самодовлольных. Возводит неожиданно огромную стену из земли, и вы теряетесь, тут же выдыхаетесь, отбегая назад. Мюррей успевает скрыться где-то в городе, а ты бегаешь глазами в поисках его, но упустила из виду.
— Чон, нужно в город. — Указываешь в сторону разрухи, дыма и пыли. Начинаешь уже бежать, как тот хватает тебя за руку.
— Стой! Ты себя видела вообще? Из тебя кровь так и льёт! Иди во дворец, я один справлюсь! — руку вырываешь из хватки, глаза блестят у обоих от злости и Чонгуку становится страшно не по себе. Его цвет глаз гаснет, а твои ярко-голубые омуты только ярче становятся. Тело наливается злостью, а бессилие перерастает в жажду мести и защиту своего народа.