— За власть? Власть такая штука, знаешь ли. Нужная, и ты мне вместе с ним мешаешь, — проговаривает тот, встаёт с камня и начинает его поднимать над твоей головой. Ты глаза прикрываешь, готовясь к страшному, вдыхаешь и выдыхаешь последний воздух в своей короткой жизни, готовясь к худшему.
Камень разламывается на мелкие кусочки, которые полыхают огнём и на тебя падает парочка угольков. Ты открываешь глаза, рванно дыша и пытаешься разглядеть Чона.
Чонгук встаёт еле-еле, а после начинает, как ни в чём не бывало, закидывать Мюррей огнём. Он кооперируется быстрее молнии, поднимает тебя с колен, начинает душить, чтобы не сбежала, в руке создав маленький шар из огня.
— Если ты двинешься, она сгорит. Считай, что от твоей магии она умрёт.
Чон на ногах стоит еле-еле, из стороны в сторону качаясь. Из тебя слеза вытекает, по щеке дорожку мокрую оставляя. Твоя боль по всему телу чувствуется, пятно на одежде в районе живота становится всё больше и больше и это туманит разум, замещая здравый смысл адскими муками.
— Отпусти её! Хватит уже, убей меня, в чём проблема?! — Чон кричит на Роули от безысходности.
— Я и тебя и её убью. Я победил. — Он демонстративно гасит магию огня на руке, приставляет к твоей груди в районе сердца и "выстреливает" в него огнём.
После этого ты уже ничего не слышишь, не видишь. Сердце пробивает два громких удара, а потом останавливается и замирает. Боль, что была раньше, на долю секунды проносится ярой вспышкой, а потом всё замирает, образуя бездну. Бесчувствуенную, необъятную. Сердце рассыпается внутри. превращаясь в чёрный уголёк.
— Нет... Т/И! — Чонгуком овладевают все эмоции в один момент. Гнев. Боль, Злость на самого себя и огромное желание поступить с Мюррей ещё хуже.
Чон со всей злостью начинает забрасывать того страшной энергией, потому что вспышки огня ярче, чем когда-либо. У него глаза краснеют до такой степени, что не видно зрачок, словгно из самих глаз пылает огонь. Вены на руках и шее взбухли до такой степени, что сейчас взорвутся. Раз за разом Гук кидает потоки, добивая подонка за смерть той, которую любил больше жизни.
Роули парирует это всё с относительной лёгкостью и Чонгук уже не выдерживает, слишком большой порыв эмоций, слишком много гнева, слишком много душевной боли внутри от того, что потерял тебя, только добившись.
Чон неожиданно для себя самого переплетает две стихи огня и воды, закручивая в спираль и направляя в сторону обидчика и виновника хаоса. Мюррей не успевает понять, что к чему, пытается выстроить барьер, но превращается в мокрый пепел.
Гнев проходит и глаза Чонгука снова возвращаются в карий цвет, полностью выдыхаясь. Он подбегает к тебе, подкладывает под голову руку, оглядывая лицо, с дрожью в теле, начинает поглаживать щёку. Его слёзы ручьём кататься из орбит, падая тебе на шею, одежду.
— Т/И! Т/И!.. — слёзы обжигают лицо, словно рыдает огнём. — Я говорил же тебе, не лезь сюда, говорил же не надо. — Он обхватывает тебя за плечи, сидя на коленях на земле, прижимая твоё безжизненное тело к своей груди, в которой слишком много душевной боли.
* * *
Уничтожив заговорщиков клана земли, поймав Катрину, заключив той казнь за содействие и убив Роули, в городе постепенно начинаются ремонтные работы. Господин Коллинс после восстановления предпринял всё возможное для того, чтобы граждане не волновались после тяжёлого времени.
Чонгук сутками не выходит из твоих покой. Лежит на кровати, внюхиваясь в твой запах, что впитали простыни и пытается сдержать слёзы. Все такие спокойные, даже твой отец гордо держится после того, как узнал, что тебя нет. Но Чонгук потерял двоих самых близких ему людей. Отца ему не вернуть, тебя тоже и что ему теперь делать, он не знает.
Он встаёт с твоей кровати спустя трое суток, он не ел ничего за это время, не принимал ванны, только иногда пил воды, которую приносили и оставляли у дверей твоих покоев. Чон проходится по комнате, как в первый раз, оглядывает её всю, замечая свой подарок, всё также стоящий на окне. Твой письменный стол на котором разбросаны разные листы. Он садится за стол, открывает нижний ящик и видит коробку. Ту самую коробку, в которой он дарил тебе письмо и статуэтку. Он достаёт её, перечитывает свои строки, пытаясь сдержать обиду.
— Были эти слова сказаны понапрасну?.. Или нет?.. Как думаешь? — бубнит себе под нос.