Джордан улыбнулся и подхватил: – А потом после хорошего ужина, после бокала или двух шампанского, чтобы совсем его довести до кондиции…
– Я приглашу вас сюда на кофе…
– А мы потом откажемся.
– Это идея, – одобрила Митч весь этот план. И два заговорщика, весело смеясь, чокнулись чашечками с кофе.
Помолчали.
– Послушайте, – сказала Митч, – я уж знаю, кто бывает у Кершо. Рядом с вами я хочу быть на высоте. Я сейчас пойду и надену это платье, а вы мне откровенно скажите, могу я в нем туда пойти или нет. Если нет, то я сейчас же отправляюсь и покупаю себе что-то другое. За гриву не удержались, за хвост не удержимся. И волосы у меня не такие длинные, как у леди Годива…
Митч умчалась. Она довольно быстро вернулась. Очаровательное алое платье красиво облегало ее фигуру, буквально как еще одна ее собственная кожа. Но в целом эффект был потрясающим. Митч выглядела загадочно, элегантно и уж никак не вульгарно.
– Ну что же, очень привлекательно, – сказал свое слово Джордан.
Митч посмотрела на него подозрительно.
– Если вы хотите сказать, что оно не годится…
– Да у меня и в мыслях нет ничего подобного, – убеждал он ее. – У вас и лицо, и фигура буквально созданы для того, чтобы носить такие туалеты. Если ваш молодой человек не дрогнет при виде вас в этом платье, то, значит, у него в венах кровь другого цвета.
Митч была на седьмом небе. Опять понеслась в спальню. Через минуту вернулась.
– Я решила, что могу и это надеть, – вытянула она свою правую руку, запястье которой плотно облегал широкий – сантиметров в пять – браслет с бриллиантами. – Если ты, Лайэл, конечно, не возражаешь. Помнишь, ты мне дала его поносить больше года назад. Я его положила тогда в верхний ящик, и он как-то проскользнул в самый дальний угол. Его конечно же нельзя носить каждый день, а вот теперь…
Лайэл издала такой странный всхлип, что Митч внезапно замолчала.
Джордан посмотрел на Лайэл и спокойно спросил:
– Это тебе, я полагаю, Поль подарил?
В глазах Лайэл была такая мука, такая боль, что ответа не требовалось.
Митч в полном замешательстве, не зная, что сказать, начала было оправдываться:
– Я ужасно виновата. Я хотела…
– Перестань, – сказала Лайэл. – Джордан знает про подарки, которые мне дарил Поль.
– Слава Богу! – воскликнула Митч. – Я было подумала, что совершила роковую ошибку века.
– Могу я посмотреть на этот браслет?
Митч посмотрела на Лайэл, расстегнула сверкающую штуковину. Протянула браслет Джордану.
– Он тянет на достаточно кругленькую сумму. Не следует так небрежно запихивать бриллианты в дальний ящик, – заметил Джордан.
– Да вы что, не видите разве, что они не настоящие? – весело отозвалась Митч.
– Откуда вы это взяли?
– Да сам Поль об этом говорил.
– Не могли ли бы вы припомнить, как это было? – Джордан почти приказывал.
Митч посмотрела на Лайэл. Вот если Лайэл ее попросит о том же самом – тогда другое дело.
– Расскажи, – сказала Лайэл твердо. – Я хочу, чтобы именно ты рассказала. И всю правду.
Митч внимательно посмотрела на Джордана.
– Идет! Только я сейчас пойду и сниму с себя эти привлекательные тряпки.
– Благодарю вас, – сказал спокойно Джордан и передал ей браслет.
Митч вернулась через минуты две в джинсах и в пушистом голубом свитере. Закатив рукава до локтей, села напротив Джордана и без обиняков начала:
– Я не в курсе, что вы обо всем этом знаете. Но только он своими подарками частенько ставил ее в неловкое положение. С какой стати он должен был тратиться на эти покупки? Но остановить его было просто невозможно. Каждый раз она говорила, чтобы он прекратил, и каждый раз он уверял ее, что это в последний раз. Но обещания его ничего не стоили. Слова своего он не сдержал ни разу. А я так думаю, что он и не собирался даже. Она был как ребенок. Ему эти подношения доставляли удовольствие, а она щадила его чувства, не желала, видите ли, делать ему больно. Но когда он пытался всучить ей этот браслет, она уперлась и твердо сказала, что не возьмет… – Митч остановилась, потом продолжала, обращаясь к Лайэл: – Ты знаешь, я никогда не подслушивала и не подглядывала… – Она снова повернулась к Джордану. – Но перегородки такие тонкие, что не услышать было просто невозможно. Ну, в общем, я тогда была в своей комнате и собиралась на свидание, когда он вот просто так и сказал: «Не глупи, малышка, они не настоящие, а только выглядят так. Я только мечтаю о том, что когда-нибудь смогу купить тебе настоящие».
Все трое молчали. Прошло какое-то время, после чего Джордан медленно произнес:
– Не могли бы вы рассказать мне о Поле… Что вы о нем думали?
Митч посмотрела на него и осторожно спросила:
– А почему это вас так интересует?
– Я просто из чистого любопытства, – признался Джордан. – Лайэл мне многое рассказала, но я бы хотел узнать ваше, непредвзятое, мнение. Я верю вам и полагаюсь на ваш проницательный ум.
Лайэл встрепенулась. Уж не запланирован ли он эту поездку к Митч заранее? А иначе зачем он вызвался отвезти ее и помочь с вещами?
Митч пожала плечами. Ну уж если так просят, то пожалуйста.
– Ну, приятной наружности молодой человек. С массой положительных качеств. Но какой-то, я бы сказала, незрелый и совершенно бесхарактерный. В отношении Лайэл у него была просто какая-то навязчивая идея. С самого начала. Просто как болезнь какая-то. Это даже ненормально…
Джордан смотрел на Митч очень внимательно, слушал и даже не пошевельнулся ни разу.
– Он хотел, чтобы она его полюбила, если, конечно, под любовью он понимал такую же, как и у него к ней, навязчивую привязанность. Я думаю, что он и подарки дарил поэтому. Когда она поняла, что дело принимает странно-серьезный оборот, она попыталась деликатно отойти от него, но куда там – он наоборот пристал как банный лист. К тому времени она уже успела к нему привязаться, и просто отсечь его, без наркоза, у нее рука не поднималась. А он понял это и пользовался ее слабостью на полную катушку. Если бы она меня послушала тогда, когда он пошел буквально на приступ, ей бы нужно было просто ему сказать: «Катись на все четыре!» Если быть до конца откровенной, то он буквально превратил ее жизнь в ад. Настроение его менялось каждую минуту. То он, как бумажный змей, летал в небесах, то опускался в пучину безнадежного отчаяния. Вообще-то очень похоже, что он принимал наркотики…
Джордан вскинул голову, но ничего не сказал.
– Вот такие дела. И все, пожалуй. – Потом подумала и добавила: – Вот только такой трагичной была его смерть. Это печально. Но я больше переживала из-за Лайэл. Она проклинала себя, считала себя виноватой: видите ли, почему она его не полюбила, раз ему так этого хотелось? Поэтому я была так рада, когда вы познакомились. Она так с ним настрадалась. Вы-то совсем другой человек…
Джордан встал и подошел к окну. Смотрел вдаль и молчал, затем повернулся и резко, как бы осуждая, спросил:
– Вы знаете, что она продала его подарки? – Да, знаю, – ответила Митч. – Ну и что в этом предосудительного? Она попала под жесткий пресс обстоятельств, ей нужна была квартира на первом этаже для того, что бы жить там с дедом-инвалидом. Не это бы, так она бы никогда не рассталась с его подарками, которые он буквально насильно заставлял ее брать.
Опять гнетущее молчание. Джордан наконец произнес:
– Спасибо. Вы многое мне прояснили. Теперь я хочу кое-что вам объяснить. У меня нет никаких прав интересоваться тем, что было у Лайэл до меня. Никаких, кроме одного: Поль был моим молочным братом.