— Что к чему крутить? — спросил я.
— Не трогай ничего! — рявкнул на меня он.
— Ну и трахайся тогда сам! — огрызнулся я.
— Эй, отвали от него и не мешай! — рявкнул «записочник».
Я промолчал. Сейчас — не лучшая затея устраивать драку или выяснять отношения. Вот когда выберемся, тогда и поговорим.
Всё это произошло за какие-то секунды. А затем под потолком взревела сирена, напрочь отбивая возможность общения. На стенах заплясали причудливые тени от проблесковых маячков. Загрохотали автоматы, притом в руках наших. И в этот момент я заметил движение там, где его быть не должно, а именно с направления, куда бежали мы.
Вой стоял такой, что кричать бесполезно. К тому же группа прикрытия была занята не менее важным делом, и отвлекать её, пожалуй, не стоило. Да, обычные пули не причинят выродкам фатального вреда, но остановить их они всё же способны. А суть этой перестрелки как раз и заключалась в том, чтобы выиграть немного времени. Но сюрприз, который подбирался сзади, способен был свести весь наш план на нет. И с этим срочно нужно было что-то делать. Вот только подставляться и подыхать мне совсем не хотелось.
Когда тень на стене начала укорачиваться, стало понятно, что противник подобрался достаточно близко. Я рванул вперёд и вытолкнул на открытый участок одного из членов нашей скромной компании. Сработало ровно так, как я и полагал: загрохотала очередь, пробивая пулями тело несчастного. Но это был лишь отвлекающий манёвр, который позволил мне добраться до выродка.
Я налетел на него, словно разъярённый зверь. Отреагировать он уже не успел, хоть и пытался. Да, в силе этим тварям не занимать, однако физику никто не отменял. Когда на тебя летит туша весом в несколько десятков килограммов, устоять на ногах не получится.
Мы рухнули на пол, но я занял доминирующее положение: оказался сверху. И тут же, не дожидаясь ответного действия, ударил ублюдка заточкой в живот.
Изменённый открыл рот и выпучил глаза, но против серебра у него ничего не было. А я выиграл драгоценную секунду, за которую смог нанести ему ещё две колотые раны.
А затем на глаза упала кровавая пелена. Гнев и ненависть, что копились во мне всё это время, наконец-то нашли выход. И я колол урода до тех пор, пока неведомая сила не сбила меня с его уже давно подохшей туши.
Тот кто меня остановил, не испытывал жалости, но, видимо, только так я смог отреагировать. Лицо полыхнуло болью. Она-то и вернула меня к действительности.
— Уходим! — проревел «записочник».
Всё ещё туго соображая, я подскочил с пола и уставился на труп изменённого. Это сколько же колотых я ему нанёс⁈ В куске истерзанного мяса с большим трудом можно было увидеть человека. Я за каким-то хреном даже кишки из него вытянул и, кажется, пытался затолкать их в его пасть.
Мимо, разматывая провод, проскочил подрывник и с опаской покосился на меня. Даже попытался обойти, но коридор для этого был слишком узким. Шавкад, прикрывающий наше отступление, припал на колено и выпустил очередь куда-то в полумрак, а затем бросил автомат и устремился в нашу сторону. Однако добежать не успел. Его грудь дважды брызнула кровью, и он рухнул на бетон, словно подкошенный.
Хрен знает, что на меня нашло, но я вернулся за ним, несмотря на оклики в спину. Схватив за руки, я волоком потянул его вслед уходящей группе, пока не услышал знакомое «Бойся». Точнее, до меня долетел лишь отголосок фразы, проскочивший между завываниями сирены, но она была настолько привычной, что я моментально сообразил, что сейчас произойдёт.
Рухнув на пол, я прикрыл голову руками и открыл рот. В ушах всё равно звенело из-за стрельбы, но ударная волна от взрыва — это другое. Однако всё прошло более спокойно, чем в забое. У меня даже сопли не вылетели. Взрыв прозвучал очень глухо, будто место изначально обложили матрасами и подушками, чтобы погасить. Но дальнейший грохот отозвался внутри тела. Казалось, сама земля бьётся в эпилептическом припадке.
Свет тут же погас, как и вой сирены. Темнота вокруг сделалась непроницаемой. Помимо прочего, тоннель заполнился густой пылью, которая ворвалась в лёгкие. И лишь по надрывному кашлю удалось определить, что все живы.
Что-то сверкнуло в темноте, на мгновение подсвечивая молочную пелену, что затянула коридор. Затем ещё раз, и ещё, пока пыльная взвесь не засияла оранжевым заревом. Я всё ещё ничего толком не видел, но уже догадался, что кто-то зажёг керосинку.