– Витенька, – позвал меня тот же голос, и я обернулся в сторону соседской квартиры напротив. Старушка через десятисантиметровую щель протягивала ножовку.
– Вы – моя спасительница! – воскликнул я, доковылял до соседки и осторожно взял из сухонькой, морщинистой ручки ножовку. – Храни вас Бог!
– И тебя храни, Витя. Где же ты так изгваздался?
– Я не пил! Ливень вчера был, поскользнулся и угодил в лужу!
И в реку, ага-ага. Но не будем о плохом. Чтобы спилить петли железной двери-накладки мне понадобилось от силы двадцать минут. После двух похищений из квартиры как через дверь, так и через окно, вопросов к безопасности я не задавал.
Отставив дверь-накладку в сторону, я вернул ножовку соседке, горячо поблагодарил за помощь и наконец вошел в квартиру. Внутреннюю дверь я вчера не запирал – сил не осталось. Хорошо, что не запер. Как разберусь с делами, приварю петли обратно и обменяю на квартиру в Красноярске. После продажи трешки в Шахтинском на однушку в Красноярске мне ведь должно хватить?
Забыв об усталости, я выпил несколько таблеток ибупрофена из аптечки хотя бы для минимального обезбола, и полез в стиралку. Помимо договора купли-продажи титула туда я кинул драную футболку после возвращения из "Подковы". В мини-кармашке лежала записка от Артема Лебедева с его личным номером телефона.
Достав из кармана драной футболки записку, я даже не удивился моему невероятному "везению". В ту ночь я тоже промок, и записка, естественно, тоже. Несколько цифр размазалось настолько, что опознать их не представляло возможности. А я еще хотел сохранить футболку, пока с финансами не разберусь. В помойку ее!
План попросить о помощи Артема Лебедева разбился вдребезги. Мне нужен был новый план. Моих сил – сил Виктора Теневского – недостаточно, чтобы справиться с угрозой. Какие варианты у меня оставались?
Пока думал, принял душ, оделся в чистое и главное сухое, сварил пельмешек... И пока ел, пытался примириться с мыслью, что собирался нарушить главное правило своей первой жизни: не связываться с РИЦиками даже под страхом смерти!
Если принесу им договор купли-продажи титула, назовусь жертвой Шлятского и признаюсь в его убийстве во время самообороны, то РИЦики меня защитят. Я – выше Шлятского по титулу. Барон воспользовался финансовым превосходством и попытался угрозами расправы вынудить нищего светлейшего князя совершить государственную измену – продать высший неимператорский дворянский титул – за жалкие две тысячи рублей! Жадность Шлятского сыграла мне на руку.
В пальцах левой руки я перекатывал лебедевский пятак, а в правой держал ложку, доедая пельмешки.
– Горчички бы...
Вспомнив, что билет на рейсовый автобус стоил ровно пять рублей, решился ехать к в голубокупольный собор в Красноярске. Если в той же Москве агент мог обнаружиться в любом религиозном учреждении, то в Красноярске имел смысл искать только в одном – главном соборе имени какого-то святого. Я не запомнил, и могли уже сто раз поменять императорским указом.
Стоило вспомнить, что после обнаружения в изломе муравьев, СКИты повысили меры охраны, а меня все равно похитили, так все сомнения отпали. Признавшись в убийстве в результате самообороны, я бы поспособствовал скорейшему закрытию расследования. Даже если титул светлейшего князя окажется фальшивкой, Шлятский все равно получит уголовку посмертно, а я – освобождение от уголовного преследования.
Решено! (Все равно других вариантов у меня не было, а действовать было необходимо очень срочно, пока таинственный враг не узнал, что я снова выжил. Пусть думает, что я бессмертный. Может хоть немного затихнет до того, как... я лишу Шлятского баронского титула и, соответственно, все его ближайшие родственники и потомки также автоматически лишатся титула.
Если же я ошибся с выводами, то все равно наказаны будут виновные. Вряд ли Шлятский ни с кем из близких не обсудил роковую идею купить (к тому же задешево) титул светлейшего князя.
Слегка загримировавшись в давно ненужную ковидную маску и кепку, взял с собой рюкзак с документами, конвертом с наличкой и с паспортом, без которого даже двадцать лет назад было никуда не пойти, поехал в Красноярск на рейсовом автобусе.
Как бы не изменился Красноярск, за время моего "сна" никто голубокупольный собор перевезти на другое место не мог. Вряд ли кто-то мог расформировать главное религиозное учреждение Красноярского края.