А может все-таки найти Катю и поинтересоваться, какого хуя она меня на самом деле отравила, а после мурыжила мой труп целых семь месяцев?!! Не хотел в новой жизни связываться с ней и интересоваться о ее дальнейшей судьбе. Итак всю жизнь за нее положил и в переносном, и в прямом смысле. Я ж не какой-то додик, который будет мстить женщине за отказ. Отказала – фиг с ней. Хороших, и даже идеальных женщин в РИ и в Красноярске в частности много. А траванула Катя явно с подачи папеньки, с которым я никогда не ладил, а меня – простолюдина, получившего титул барона за заслуги перед Отечеством – он ненавидел люто...
То, что могила принадлежала именно моему первому телу, я не сомневался. От земли слабо фонило энергией бездны, которая с каждым годом по чуть-чуть набирала силу. Я почувствовал эту энергию, когда подошел впритык. Если бы прошел мимо хотя бы в метре, пропустил бы. Чтобы фону энергии бездны набрать достаточно сил для обнаружения, понадобилось лет четыреста или всего один придурок, шляющийся по старым захоронениям.
К моменту обнаружения потеряшки стемнело, а я был достаточно экипирован... но это все равно не помогло мне закончить с рытьем могилы до рассвета. Летом начинало светать рано, в три-четыре утра. Гроба все не было и не было. Зато была энергия, которая при жизни была поглощена моими костями. С момента озарения я стал копать осторожнее: раз гроба нет, а кости есть, значит была похоронена урна с прахом. Вытащив прохудившийся за два десятилетия деревянный крест (даже на памятник не раскошелились, суки!) откопал урну примерно в полуметре или чуть больше от уровня земли.
Кремация – способ с самой огромной энергопотерей. Моя прокачанная бездна даже после идеального поглощения скатится до самого начального уровня освоения. Был бы гроб – были бы кости – я бы смог поглотить бездну с минимальной потерей силы.
– Дай мне, Боже, бездну хотя бы размером с туристический рюкзак! – помолился я и перекрестился. – Хоть воды и еды возьму с собой побольше.
Двухнедельное выживание в тайге рассчитано на проверку выносливости и терпимости к лишениям охотников, которые нередко во время рейдов застревали на восемь-десять дней в изломах. В прошлом рекорд длительности был почти четыре недели, но в среднем – не больше десяти дней.
Отмахнувшись от неактуальных на этот час мыслей, я минут за десять закопал то, что вырыл с рассчетом поиска гроба, и сел рядом. Процесс поглощения бездны из праха в сути своей был тем же самым, что поглощение пыли золотого рога, но дело шло гораздо быстрее и проще. После кремации и прошедших с тех пор двух десятков лет поглощать было практически нечего.
По завершении поглощения мое тело изнутри налилось холодом. Вскоре это неприятное чувство пройдет, оставив после себя стандартную температуру тела в тридцать четыре градуса по цельсию, как только бездна станет частью моего тела. Наконец я снова буду с межпространством! Пока – с сумкой.
Как только урна была возвращена в землю, я пообещал себе не позднее, чем через пять лет поставить памятник, которого прошлый я – Алексей Земский – был достоен! Сейчас эта могила выглядела так, будто бы здесь был захоронен какой-то бомж, а не ректор-спаситель АПИКа и самый лучший охотник-собиратель за всю историю РИ!
С легким сердцем я вышел с тропинки на дорогу, оставив могилу первой жизни позади. Алексей Земский мертв окончательно и бесповоротно. Виктор Теневский жив и практически здоров. Теперь меня зовут Виктор Теневский. Пускай прошло уже некоторое время после моей реинкарнации, где-то в глубине души я отвергал новую жизнь, зациклившись на старой. Пора сжигать мосты. Пора собирать новые связи и новое окружение, в чем мне поможет обучение в АПИКе. И в то же время оставаться в полугражданской академии смысла больше не было. АПИК я, как ректор, потерял. Мне пора прекратить цепляться за прошлую жизнь и идти в неизвестное будущее.