Интерактивная карта предложила мне провести ночь в ночном клубе «Подкова», и за неимением других доступных вариантов я согласился на этот. Уснуть в ночном клубе не получится, так что я должен без каких-либо неприятностей дотянуть до утра.
Запомнив дорогу, я убрал смартфон во внутренний карман куртки и вспомнил про урода Пятницкого. Я заяндексил его биографию и получил именно тот ответ, который ожидал. Зимой две тысячи третьего его карьера неожиданно пошла в гору, и он в течение года стал профессором. То есть я защитил кандидатскую, а он сразу профессора получил?
– Аггрх, бесит!
«Подкова» оказалась довольно крупным полуподвальным ночным клубом, в который меня пропустили без каких-либо вопросов и покупки входного билета. Я удивился, что наткнулся на какую-то акцию «Счастливый час», но мне это только на руку.
Если бы не дождь, я бы мог найти место поспокойнее и поработать. Ослабевший дар – не единственная моя проблема. Намного хуже, что при перерождении я потерял бездну. Еще один артефакт, работающий по принципу пространственного кармана. Если без портала я еще мог нормально заработать, то без бездны – буду всю жизнь нищуком.
А еще без бездны, способной поглощать и очищать энергию ядер изломов, я не смогу прокачать навык портала. Потенциал могущества дара – это врожденное свойство, которое невозможно изменить. Но я нашел лазейку. Осталось только вернуть бездну.
Проходя сквозь толпу, я старательно обращал внимание на кисти рук, и ни у одного из не увидел фамильного кольца. В этот ночной клуб ходили исключительно простолюдины. Оттого пацана у бара с кольцом члена княжеского рода Лебедевых я не заметить не мог. Как он вообще оказался в ночном клубе для простолюдинов?
– Отвертка, без водки. Я за рулем, – сделав заказ бармену, я постарался максимально запомнить лицо пацана из Лебедевых. Дворяне-малолетки всегда и везде только и делают, что устраивают окружающим проблемы. Не хотел бы я вляпаться в неприятности в ночном клубе.
Ни Лебедев, ни сопровождавшие его простолюдины не обратили на меня внимание. Их обслужили раньше меня, хотя заказ они сделали сразу за мной. Но я получил свой апельсиновый сок со льдом и кусочком апельсина, нанизанным на стенку стакана для украшения.
Я долго искал тихое место и обнаружил его только в туалете. Здесь музыка звучала потише, но все равно громко. День был настолько суматошный, что, умываясь, я чуть было не утопился. Вымочил всю футболку на груди. Ко всему прочему вспомнил, что после перерождения еще ничего не ел. Надо было сначала в какую-нибудь круглосутку зайти, а потом уже в ночном клубе пересидеть. Или вообще на вокзал пойти, да не хотелось в такую даль под дождем переться.
Запахло жареным, и мне показалось, что мне не показалось. С подозрением я посмотрел на тлеющую дверь, на пару секунд отупел и вдруг прозрел. Какой-то недоумок поджег дверь в туалет! Я быстро подсунул голову и руки под воду, натянул мокрую полу футболки на нос и выбежал из туалета.
Из-за громкой музыки я не заметил, как пьяный ор сменился криками ужаса. Основное помещение клуба стремительно пустело. Три живых ручейка расходилось в стороны запасных выходов. Несколько тел валялись на полу, затоптанные толпой. Задымления почти не было, но все же старался дышать пореже, чтобы не травануться угарным газом.
Я шел в сторону самого короткого ручейка, что означало – там легче выбраться на улицу, как в одном из тел лежащих далеко от меня, увидел знакомое лицо. То самое, которое я час назад «запомнил». Лебедев. Без сознания. Я вспомнил Лебедева, с которым мне доводилось пообщаться по делам академии. Игорь Елисеевич Лебедев отвечал за изломы и сотрудничество с академией. Именно он подбирал белые изломы для студентов, и мы с ним нормально ладили.
Если был хоть один шанс, что этот Лебедев – его младший сын... (Старший, вроде Артем, родился в девяносто девятом). Дерьмом буду, если оставлю умирать. Рискнув, я рванул к Лебедеву, обходя перевернутую мебель и битое стекло бокалов и стаканов. Когда я наконец достиг его, он был все еще жив. Затоптанный (возможны внутренние травмы), Лебедев был без сознания и уже явно надышался углекислым газом. Пришлось порвать футболку и закрыть его нос и рот мокрой тряпкой.
Мне самому становилось все хуже и хуже. Помещение задымлялось, моя видимость падала. Я подхватил Лебедева на спину и поблагодарил бога, что это тело хоть сколько-то натренировано, а то мы бы померли тут оба. По лестнице я шел уже вслепую. Из-за дыма закрывались глаза. Сказывалась усталость. Сказывался голод.