Знакомое чувство преодоления границы двух пространств охватило меня, и из воды я выбрался на берег. Щелчки затворов были настолько громкими, что даже преграда из заложивших уши воды не остановила громкие звуки.
Удивившись, я повел головой слева направо и справа налево и поднял руки, сдаваясь. Меня окружал с десяток бойцов с винтовками Мосина — легендарный нарезной охотничий карабин, который в изломах использовал только один тип «покорителей».
БРАКОНЬЕРЫ
Мосинку всегда использовали на гражданке, охотясь на обычных животных, рассчитанных на получение мяса и шкур, а не на тварей изломов. Гражданскую версию от браконьерской отличали лишь материалы, из которого создавались «внутренности» и со стороны одну версию от другой не отличишь.
Под прицелом как минимум десятка винтовок мне было не дернуться. Мужик в черной балаклаве надел мне на шею уже знакомый мне прорезиненный рабский ошейник и что-то подобное затянул на запястьях у меня за спиной.
— Третий, четвертый, этого буйного в клетку. Второй, бери парней и забирай остальных. Не забудь про его артефактную кружку.
Кружку? Артефактную? Откуда он узнал про кружку, которую я придумал как оправдание наличия у меня питьевой воды? Голове щелкали шестеренки, но этот вопрос я пока отложил до лучших времен. Пока я был озабочен тем, что привел в лапы браконьеров одиннадцать вчерашних школьников, ни один из которых не способен дать отпор вооруженным преступникам.
Самое паршивое было даже не это, а уровень опасности излома. Пока меня вели в неизвестном направлении, я видел растительность, определял виды и осознавал, что в белых изломах такие виды не прорастали никогда. Никогда. Вообще никогда. Для их произрастания требовалась прорва энергии, а сейчас вся зеленка и не очень зеленка бежизненно пригибалась к земле.
Подобное происходило всегда после уничтожения ядра излома, но тогда сам излом закрывался, исчезая. Но излом не исчезал. Из него будто выкачали большую часть энергии наподобие моего использования бездны и оставили немного, чтобы сохранить целостность ядра. А энергию могли закачать в сосуд на подобие тех, которые использовались в бомбах в «Цветочном доме» Лисовских.
За двадцать лет люди могли разработать такие сосуды как минимум для попытки создания альтернативного источника электроэнергии. Энергия ядер изломов не настолько опасна, как ядерная энергия, используемая в ядерном оружии массового поражения, но и в ней нет ничего хорошего для обычного обывателя.
Меня привели в шатер и кинули в одну из пустых одноместных, а потому очень маленьких, клетушек. Соседний шатер был гораздо больше, и что-то подсказывало мне, что там были клетки побольше. Иначе зачем были поставлены другие шатры?
Шатры, а не палатки. Это было основное, что говорило о создании постоянной стоянки, а не о разбитии лагеря на десяток-другой ночей.
Я спокойно сел на твердую землю, продолжая обдумывать сложившуюся ситуацию. Я пообещал Стасу и Тане обернуться за час, хотя стоило сказать им, что без меня стоило валить на финиш и звать помощь. Облажался я здесь, согласен. И других подставил, предложив искать излом, а не клад.
В одиночестве и полной тишине я обратился внутрь себя и попытался вспомнить, энергию каких нескольких изломов я поглотил из бомб в доме Лисовских. Одна из энергий точно принадлежала этому излому.
Тогда ситуация вырисовывалась двоякая: либо люди научились объединять энергии разных ядер, либо использовалась энергия ядра растущего зеленого излома в состоянии трансформации в черный. Именно при трансформации растущего излома из зеленого в черный ядро раскалывалось и образовывало два независимых ядра с разными энергетическими структурами.
С таким мне в одиночку не справиться. Я вытащил из бездны смартфон... и вернул обратно, увидев, что связь отсутствовала. Учитывая что Евгений Шлятский подогнал мне самый лучший смартфон с возможностью связи в изломах, значит этот излом как минимум синего уровня опасности. В синих изломах вообще вся техника отказывалась работать.
Связанные за спиной руки стали раздражать, и я тут же достал перочинный нож с нанесенными на него рунами, влил немного энергии ядра излома, поглощенного из бомб, и срезал прорезиненную хрень с запястий. Сразу же стало легче. Нож и хрень тут же кинул обратно в пространственный карман.