— Хорошо. Ты увидишь Дэна?
— Постараюсь.
— Скажи, что я люблю его.
— Конечно.
Марк достаёт из кармана телефон, протягивает мне.
— Сейчас он выключен. Мой номер забит, но пообещай, что воспользуешься им только в крайнем случае. Или если я не вернусь через четыре дня.
— Марк!
Он поднимается, увлекая меня за собой.
— Я вернусь, — очень уверенно говорит Орлов, но мне всё равно становится страшно. — Слышишь меня?
Кивнув, обнимаю его. Он крепко сжимает меня в объятиях, потом отстраняется, берёт моё лицо в ладони и, глядя в глаза, заверяет:
— Злата, я вернусь за тобой. Обещаю.
После отъезда Марка дни, а особенно ночи, тянутся бесконечно долго. Я не знаю, куда себя деть, что делать одной в пустом доме, в окружении почти осязаемой тишины.
Беспокойные мысли беспорядочно крутятся в голове, мучительная тревога накрывает паникой. В такие минуты я хватаюсь за телефон, крепко сжимаю его в руках, борясь с желанием включить и позвонить Марку. Но я обещала ему и поэтому откладываю телефон, беру книгу и читаю, читаю… Это хоть как-то помогает скоротать время, а ночью я забираюсь в постель Марка — так я чувствую себя хоть немного ближе к нему — и пытаюсь заснуть. Удаётся мне это только под утро.
Наверное, это самые ужасные дни в моей жизни. Но всё, что я сейчас могу — это призвать на помощь терпение и дожидаться Марка.
Он возвращается вечером четвёртого дня. За окном барабанит унылый дождик, и под его монотонный стук я дремала.
Меня будит голос и ласковое прикосновение к щеке.
— Злата…
Открываю глаза, фокусируя взгляд на склонившемся надо мной мужчине.
— Марк! — резко сажусь на постели, в порыве радости бросаюсь в объятия Орлова, крепко прижавшего меня к себе. — Ты вернулся!
— Конечно, я бы никогда не оставил тебя здесь одну.
— Ты видел Дэна?
Я всё ещё крепко сжимаю его плечи и не могу видеть лица, но по тому, что Марк молчит, понимаю, что что-то не так.
— Марк?.. — медленно отстраняюсь, с тревогой и страхом заглядываю ему в лицо.
Он выдерживает мой взгляд, но то, что я вижу в его глазах…
— Нет… — мотаю головой, не в силах поверить в происходящее. Сначала родители и Соня, теперь Денис…
— Злата, мне очень жаль. Были задеты жизненно важные органы, и… ничего нельзя было сделать.
Глаза печёт от подступивших слёз, и я зажмуриваюсь, не в силах терпеть эту боль. А в следующий миг снова оказываюсь в крепких объятиях Марка. Всхлипнув, отчаянно цепляюсь за его плечи, словно он — моё единственное спасение.
Я рыдаю у него на груди, а он молча гладит меня по волосам, даря негласную поддержку. Но как же всё это бесполезно! Совсем не приносит облегчения.
— Мы не должны были его оставлять.
— Ш-ш-ш… — Марк начинает медленно раскачиваться из стороны в сторону, баюкая меня, как когда-то делала мама.
Как же хочется вернуться обратно в детство! Тогда всё было по-другому. Тогда моя семья была счастлива. Тогда у меня была семья…
Когда я немного затихаю, Марк укладывает меня на подушку, накрывает одеялом. Медленно проводит по страдальчески вздёрнутым бровям, осторожно касается подушечкой большого пальца щеки, стирая слёзы.
— Постарайся поспать.
Я не верю, что смогу уснуть, но на спор нет сил. Ресницы слипаются от слёз, веки наливаются тяжестью, и я послушно закрываю глаза, прижавшись мокрой щекой к подушке.
— Посиди со мной, — прошу, не открывая глаз.
— Конечно, — Марк сгребает меня вместе с одеялом и прижимает к себе.
Последнее, что я помню, прежде чем провалиться в спасительный сон — тихий голос, обещающий, что всё будет хорошо, и прикосновение тёплых губ ко лбу.
Глава 8
Просыпаюсь я, как и засыпала, — в объятиях Марка. Он так и лежит одетый на одеяле, а я — на его плече. Он спит очень чутко и, как только я заворочалась в постели, открывает глаза и, с тревогой заглянув мне в лицо, спрашивает:
— Как ты?
— Ничего, — выбираюсь из кровати, иду в ванную.