По стене метнулась длинная тень, она показалась ему знакомой, и, прежде чем обернуться, Фрэйтаг уже знал, что это была тень колпака Триттеля — примятый и слегка опавший колпак возвышался над изборожденным морщинами лицом, подобно белому лампиону.
— Входи, — сказал Фрэйтаг. — Входи же!
Он повернулся и увидел Триттеля, каким не видел его никогда: кок стоял у двери, с трудом переводя дыхание, рот его был раскрыт, в глазах застыл безмолвный ужас, адамово яблоко перекатывалось по худой шее, руки бегали под фартуком, дергались и сплетались, а худое тело раскачивалось из стороны в сторону. Он стоял у двери, как если бы опасался входить в каюту.
— Это случилось, — сказал кок.
— Что — случилось?..
— Это вышло само собой, я даже не знаю, как…
— Говори, что случилось? — тоном приказа сказал Фрэйтаг.
— Сейчас скажу… — говорил кок. — Ойген напоролся на мою бритву!..
— Вы вместе пили кофе?..
— Он зашел в камбуз и потребовал кофе, — тихо сказал кок. — У меня был теплый кофе, я дал ему то, что было, и мы начали пить вместе…
— Он что, лежит у тебя в камбузе? — спросил Фрэйтаг.
— Он пил кофе и не спускал с меня глаз, а когда выпил свой кофе, захотел есть. Я дал ему хлеба и сардин в масле, и он начал есть, и, пока ел, я мог ходить туда и обратно, и в это время он за мной не смотрел, и тут я подумал обо всех нас, и мне показалось, что вы от меня этого ожидаете и что каждый из нас сделал бы на моем месте то же самое — ведь правда, вы бы сделали то же самое?..
— Что случилось? — спросил Фрэйтаг.
— Я как раз брился перед этим, я знаю, ты терпеть не можешь, когда я бреюсь в камбузе, и я посмотрел на бритву, но ее я еще не успел промыть. И я взял другую. Когда я его полоснул — я как сейчас это вижу!.. — он хотел вскочить, но не смог и грохнулся рядом с табуреткой. Ведь вы бы сделали то же самое, а?.. Боже мой, ну скажи мне, что бы ты сделал?
— Где он сейчас? — спросил Фрэйтаг.
— Его уже нет на борту, — сказал Триттель. — Я вытащил его из камбуза и бросил в море. Теперь их в кают-компании двое.
— Да… — сказал Фрэйтаг. — Теперь их осталось двое.
— Ты должен меня выручить, — сказал кок. — Ты ведь выручишь меня?.. Я это сделал ради вас, ради тебя и ради других, и еще ради Цумпе. Ну скажи же мне что-нибудь!..
— Это уже случилось, — сказал Фрэйтаг.
— Мне не нужно было этого делать?
— Это мы узнаем, — сказал Фрэйтаг. — И очень скоро.
Они стояли один против другого и пили черный кофе, чувствовали теплый пар на лицах и горячее теснение внутри после первого глотка.
— Вы мой должник, капитан, — сказал Каспари и отставил чашку. — Вы мне еще должны уделить время как слушатель. Мне кажется, что я вам еще не все рассказал о себе.
— Иногда о людях знаешь достаточно, даже если они молчат, — сказал Фрэйтаг.
— Иногда, но не в данном случае, — сказал доктор Каспари.
— Зачем вы мне все это рассказываете?
— Я затрудняюсь вам ответить, капитан. Но я предполагаю, что в вас я нашел человека, который мне ближе всего: эта близость объясняется не тем, в чем мы сходимся, а тем, что мы с вами в корне расходимся во всех отношениях. Вы бы ужаснулись, если бы знали, как хорошо я вас понимаю и на каком близком расстоянии мы стоим друг против друга. Ваша жизнь, капитан, была бы единственной, какую я мог вести, если бы не моя собственная или три остальные…
— А эти двое? — спросил Фрэйтаг, который до этого слушал доктора Каспари якобы без всякого интереса.
— Вы имеете в виду братьев Куль?
— Да.
— Им я обязан кое-чем из области своей второй жизни. Наши отношения выходят за рамки обычной дружбы.
— Это заметно, — сказал Фрэйтаг. — Вы как будто созданы друг для друга.
— Послушайте, — сказал доктор Каспари и быстро оглянулся, как если бы хотел увериться в том, что на мостике никого, Кроме них, нет, затем он взял Фрэйтага за руку и увел его в сторону.