— Да, — ответил Фрэйтаг, — это мои предшественники.
— Уж больно они все грустно выглядят, очень грустно, у всех такой тяжелый взгляд, а на губах — на губах лежит какая-то горечь. Вы это заметили? Отчего бы это?
— К ним редко наведывались гости, — сказал Фрэйтаг. — Или, может, у них выпивки было мало…
— Вы среди них единственный, кто выглядит по-другому.
— Мне в этом смысле не на что жаловаться.
— Отлично, — сказал доктор Каспари. — Самое большое уважение я питаю к людям, которые всем довольны, хотя и сам не знаю, правильно ли это… Может быть, тут все дело в этом самом корабле?..
— Это корабль старый, но надежный, — сказал Фрэйтаг. — Он перенес столько штормов, сколько другому было бы не под силу, во всяком случае из тех кораблей, которые я знаю.
— Но он заякорен, заякорен накрепко, — заметил доктор. — Он пригвожден к грунту и не может сдвинуться с места, и летом и зимой он прозябает здесь. На корабле нужно уезжать в незнакомые страны. А этот ваш корабль — как только его построили, сразу же поставили на прикол, посадили на цепь, сделали из него надежного пленника, для которого любой порт закрыт.
— У пленников тоже есть своя власть, — сказал Фрэйтаг. — Господа в большей мере зависимы от своих пленников, нежели пленники от господ: не будь нас, на этом месте выросло бы хорошенькое кладбище. Другие корабли могут совершать благополучные плавания только потому, что мы здесь стоим на приколе, и потому они могут положиться на нас. Там, где стоит брандер, надо быть настороже, и они это знают, и держат ушки на макушке, как только нас увидят.
Громкий крик раздался на палубе, затем послышался глухой хлопок, как если бы кто-то с силой встряхнул мокрую сеть, и Фрэйтаг и доктор Каспари разом вскочили с кресел, и Ойген инстинктивно перебросил тело в сторону. Тут дверь распахнулась, грохнулась о стену, и в кают-компанию ввалился, вытянув перед собой руки, Цумпе, ввалился и тут же упал на стол.
Руки Цумпе вяло легли у его головы, протянувшись вдоль так, что в этом скрюченном положении он походил на пловца, готовящегося к прыжку в воду вниз головой. И прежде чем Ретгорн оказался подле него и поднял ему голову, в проеме двери показался Эдди. Обе руки он держал на затылке, тяжелое дыхание прорывалось сквозь зубы, как если бы ему было очень больно, покрывшиеся испариной волосы прилипли ко лбу. Ретгорн, выжидавший до тех пор, пока Эдди не переступит порог кают-компании, теперь увидел, что он был без ножа, и пошел ему навстречу, втянув голову в плечи. По пути Ретгорн согнулся. Эдди стоял, не убирая рук с затылка.
— Осторожно! — сказал Фрэйтаг упреждающим голосом, и Ретгорн тут же обернулся и увидел постное лицо Ойгена, увидел его крохотные желтоватые глазки, похожие в эту секунду на глаза козла, и еще он увидел сухую слюнку в уголках рта Громилы. Ойген растопырил пальцы левой руки — в правой он держал автоматический пистолет.
— Ну-ка поди-ка сюда, эй, ты, — обратился он к Ретгорну, — ты мне очень нравишься. Мы с тобой сегодня отлично посидели за обедом. Садись-ка на свое место. Только быстро, слышишь, эй, ты, быстро! Сядь на место и оставь Эдди в покое! Ведь он как-никак мой младший брат. Или ты меня не слышишь?
— Господа! — донесся вежливый голос доктора Каспари. — Господа, пожалуйста, сядьте на свои места. Когда сидишь, разговаривается лучше.
Эдди вплотную подошел к Цумпе, который лежал неподвижно, уткнувшись лицом в столешницу, и, не отнимая рук от затылка, сказал:
— Он меня зацепил. Он меня стукнул. — И двинул ногой под коленку Цумпе, так что коленка неподвижно лежащего вахтенного ударилась о ребро ножки стола.
— Что-нибудь случилось? — спросил доктор Каспари.
— Этот тип работал вместе со своими дружками в лодке, в нашей лодке, — сказал Эдди. — Я стоял наверху и смотрел, как они там что-то такое изображали, они, видите ли, вроде бы работали, эти расчудесные инженеры…
— Лодка отремонтирована? — спросил доктор Каспари.
— Она никогда не будет отремонтирована, — сказал Эдди. — Они, видите ли, работали исключительно молотком.
— Что с нашей лодкой? — нетерпеливо спросил доктор Каспари.
— Теперь ее можно списать. Я смотрел, как они там что-то такое изображали, пока вот этот тип, — Эдди кивнул на распростертого перед ним Цумпе, — не бросил что-то за борт. Мне кажется, это были свечи. Я заставил его подняться на палубу, и, если бы я за ним не присмотрел, меня бы сейчас с вами не было. Он пришиб меня канатом, он меня зацепил.