На фотографиях старого центра Таллина были видны средневековые стены, башни и остроконечные башни. Мне не терпелось увидеть «остроконечные корни», которые так восхвалял путеводитель. Читая дальше, я обнаружил, что большая часть инвестиций страны пришлась именно на этот крошечный район, а почти везде не было газа и воды с тех пор, как русские ушли в начале девяностых. Но, с другой стороны, туристы не стали бы заезжать так далеко от города, не так ли?
Я сидел там, закрыв глаза, и мне было ужасно скучно. Я ни за что не собирался общаться с финнами. У меня были дела на той стороне, и, судя по тому, что я видел, я сомневался, что смогу угнаться за ними, особенно за женщинами.
Я опустился на сиденье как можно ниже, чтобы избежать поднимающегося сигаретного дыма, который теперь превратился надо мной в сплошной туман. Паром стремительно разворачивался, и время от времени винты ревели так, словно выпрыгивали прямо из воды, под аккомпанемент дружного крика «Ура!», как в парке развлечений, из толпы в баре. Из окна ничего не было видно, кроме темноты, но я знал, что где-то там полно льда.
Я скрестила руки на груди, опустила подбородок и попыталась заснуть.
Не то чтобы это случилось обязательно, но всякий раз, когда наступает затишье, полезно перезарядить батареи.
Меня словно разбудило объявление по громкой связи, хотя я не был уверен, спал ли я. Я предположил, что нам сообщали о фантастически выгодных предложениях в магазинах беспошлинной торговли на пароме, но затем я услышал слово «Таллин». Система продолжала диктовать адрес на нескольких языках, наконец перейдя на английский. Казалось, до стыковки у нас оставалось около тридцати минут.
Я упаковала книгу в рюкзак, вместе с новой шерстяной шапкой и набором для стирки, и пошла по коридору. Из-за волнения люди шли как пьяные, и мне то и дело приходилось держаться рукой за стену, чтобы не упасть. Следуя указателям в туалеты, я отодвинула дверь, отделанную тёмным деревом, и спустилась по лестнице.
Двое парней болтали в мужском туалете, застёгиваясь и закуривая сигареты на выходе. На полу было столько же алкоголя, сколько и в баре; разница была лишь в том, что алкоголь сначала прошёл через почки. В туалете было очень жарко, отчего запах становился ещё сильнее.
Я осторожно подошёл к писсуарам. В каждом была лужица тёмно-жёлтой жидкости, медленно просачивающейся сквозь кучу окурков, преграждавших ему путь. Я нашёл тот, который был не настолько полным, чтобы брызгать на меня, уперся левой рукой в переборку, чтобы удержать равновесие, и расстёгнул молнию, прислушиваясь к неумолимому гулу двигателей.
Дверь туалета распахнулась, и вошли ещё двое парней. Судя по курткам GoreTex, это были финны. Я пытался выбраться, одной рукой пытаясь застёгиваться, а другой – чтобы не упасть. Парень в чёрном направился к свободной туалетной кабинке позади меня, а другой притаился у ряда раковин слева.
Его зелёная куртка отражалась в трубах из нержавеющей стали, тянувшихся от кулера для воды к писсуарам у меня над головой. Я не мог видеть, что он делал, потому что форма трубы искажала его, как ярмарочное зеркало, но что бы это ни было, оно выглядело неправильно. В то же время я услышал шорох GoreTex и увидел чёрный цвет в отражении.
Я обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть поднятую руку, готовую нанести мне серьезную травму спины каким-то ножом.
Никогда не позволяйте им приблизиться к вам.
Я закричал, надеясь дезориентировать его, и бросился к нему на два-три шага, не сводя глаз с его руки. Меня пока не волновал другой парень. Этот представлял главную угрозу.
Схватив его за поднятое запястье правой рукой, я продолжил движение. Это развернуло его тело влево, его естественная инерция помогла мне. Затем моя левая рука помогла ему повернуться ко мне спиной, одновременно подталкивая его к кабинке. Мы наткнулись на одну из них, и тонкие стенки из ДСП задрожали, пока мы боролись в тесноте. Он упал на колени у унитаза. Сиденья там не было; его, вероятно, оторвали много лет назад и унесли домой.
Всё ещё держа его за правое запястье, я перепрыгнул через его спину и уперся обоими коленями ему в затылок. Времени на возню не было: нужно было разобраться с двумя парнями. Кости хрустнули о керамику. Я услышал хруст зубов и скрежет его челюсти под моим весом, смешанный с почти детским, приглушённым криком.
Я видел, как он бросил нож. Моя правая рука шарила по полу в поисках и сомкнулась на нём. Только это был не нож, а реактивный самолёт, американский. Я узнал марку и понял, для чего он предназначен.
Сжимая автоматический шприц в правой руке, я обхватил четырьмя пальцами цилиндр, который был размером с толстый маркер, а большой палец положил на кнопку инъекции, готовый атаковать плещущиеся ноги и шуршащий зеленый GoreTex позади.