Слишком поздно; парень был прямо на мне. У него также был автоматический шприц. Я чувствовал, как игла проникает внутрь, а затем её содержимое выливается мне в ягодицу; это было похоже на то, как будто мяч для гольфа растёт у меня под кожей.
Я откинулся назад, изо всех сил врезавшись в его тело, толкая его к писсуарам. Волна заставила нас обоих пошатнуться, когда паром накренился.
Как только мы ударились о белую керамику, его кулаки начали бить меня по лицу сбоку, сзади, пока я удерживал его на месте.
Он даже вгрызался мне в череп, но я толком не чувствовал результата. «Автоджет» действовал на меня по-своему: учащённое сердцебиение, сухость во рту, затуманивание зрения. Я был уверен, что это в основном скополамин, смешанный с морфином. При введении в организм возникает состояние транквилизации, известное как сонливость; эта комбинация препаратов раньше использовалась в акушерстве, но теперь считается слишком опасной, за исключением тех случаев, когда, как британские и американские спецслужбы, права пациента не слишком беспокоят. Я уже несколько раз ставил перед собой цели, что облегчало задачу по их уводу в 3х9. Я никогда не думал, что сам узнаю хорошие новости, но, по крайней мере, теперь я мог лично рекомендовать этот продукт.
Всё происходило как в замедленной съёмке. Даже его крики мне в ухо были размыты, пока он брыкался и извивался, пытаясь освободиться между мной и писсуаром.
Прижав «Автоджет» к ноге, которая лягалась справа, я нажал кнопку большим пальцем. Игла автоматически выскочила вперёд, проколов джинсы и кожу, выдавив сок. Теперь мы были на равных; вопрос был лишь в том, кто первым упадёт.
«Мать твою!» Несомненно, американец.
Я не могла собраться с силами, чтобы сделать что-либо, кроме как прижать его к писсуару, прижимая его спиной к ногам. Он выронил «Автоджет», но я продолжала толкать его обратно к писсуару, мои ноги скользили по мокрому полу, когда корабль подпрыгивал, надеясь, что он первый потеряет контроль, и я смогу вырваться. Его задница уже была в писсуаре, и его содержимое выплескивалось на нас обоих, пока я пыталась удержать его там.
Он всё ещё пытался ударить меня сбоку по лицу, и, насколько я мог судить, мог нанести серьёзные повреждения. Препараты подействовали как надо, угнетая мою центральную нервную систему.
Я пригнул голову, чтобы избежать его ударов, пока он дёргался, словно в истерике. Передо мной, в кабинке, на полу лежала размытая чёрная фигура.
Должно быть, открылась дверь туалета. Я этого не слышал – только неразборчивые крики, когда мои ноги начали терять способность держать меня на волнах.
Я глубоко вздохнул и, должно быть, проговорил как пьяный, оглядываясь на вошедших: «Отвали, отвали, отвали!»
Даже американец присоединился: «Иди на хуй!»
Их неясные, темные фигуры исчезли.
Ноги американца дрожали так же сильно, как и мои. Моя голова всё ещё пыталась упереться мне в грудь, пока он яростно хватал меня за лицо, надеясь добраться до глаз. Он больше не кричал, а лишь громко стонал, словно разучился правильно формулировать слова, и изо всех сил тянул меня за уши и волосы.
Я слышал его дыхание над собой. Я выбросил руки в сторону звука. Он отпустил мою голову и ударил меня по ней.
Мои ноги больше не могли удерживать его на месте, и я упала сначала на колени, а затем лицом в жидкость, бурлившую на полу.
Чувствуя, как она всасывается мне в рот, я понял, что сейчас выхожу. Но когда американец упал на колени справа от меня, плеснув мне в лицо ещё немного жидкости и фыркая, как бородавочник, я понял, что я не один такой. Он откинулся на пятки, опершись на писсуар, и попытался расстегнуть молнию куртки. Я не мог этого допустить – у него могло быть оружие – поэтому, сделав глубокий вдох и впитав с пола ещё больше помоев, я начал ползти по нему.
Он пытался оттолкнуть меня, рыча на меня. По крайней мере, его руки больше не тянулись к карманам, только к моему лицу.
Мне удалось схватить его за горло, и он начал трясти головой из стороны в сторону. Он издал скулеж, словно двухлетний ребёнок, отказывающийся от еды.
Если бы я только мог надавить большим пальцем на основание его горла, в точке чуть выше соединения двух ключиц и чуть ниже кадыка, я бы мог уронить его — при условии, что его тело все еще будет способно осознавать происходящее.
Я засунула руку ему под куртку, шаря внутри большим пальцем, пока не нащупала кость, а затем мягкое место, и затем со всей силы надавила туда.