Он тут же начал опускаться вместе со мной, пока я медленно опускался на пол. Ему это совсем не понравилось. Быстрый, сильный удар двумя прямыми пальцами или ключом в эту уязвимую точку может сбить человека с ног так же быстро, как удар током.
Он упал на пол, его ноги всё ещё были под ним, и он брыкался, пытаясь освободить их, словно какое-то обезумевшее насекомое, пока я лежала на нём сверху. Он уже задыхался.
Из носа и рта доносились хрипы и булькающие звуки.
Пытаясь сосредоточиться и сохранить хоть какую-то координацию, я провёл рукой по карманам его куртки. Ничего. Я попытался расстегнуть молнию, но пальцы не смогли ухватиться за язычок. Когда я потянул вниз, они просто выпали.
Всё ещё сидя на нём, наблюдая, как его волосы впитывают пролитое из писсуара, я начал ощупывать его талию, пытаясь найти оружие. Мои руки не могли понять, носит он оружие или нет; они отказывались посылать какие-либо сигналы в мой мозг.
Я лежала, зная, что мне пора вставать, и уверенная, что он думает то же самое.
Другой мальчик, сидевший позади меня в кабинке, начал стонать и кашлять, шаркая ботинками по полу, пытаясь пошевелиться. Если ему хоть немного повезёт, его больше всего беспокоил план стоматологических услуг на ближайшие несколько лет.
С трудом поднявшись на ноги, я пошатнулся на месте, стоя над американцем, потом мои колени подогнулись, и я рухнул ему на голову. Кровь хлынула из его носа, когда я подтянулся, опираясь на писсуар. Он свернулся калачиком на мокром полу, всё ещё пытаясь дотянуться и схватить меня за ногу.
Мне нужно было выбраться оттуда и спрятаться минут на двадцать, пока не смогу сойти с парома. Я не собирался терять сознание: им бы не хотелось тащить на себе лишнюю ношу. Наркотики сделают меня таким же, как финнов в баре, и им будет легче дотащить меня до машины.
Поднимаясь по лестнице, я, казалось, спотыкался почти на каждой ступеньке. После шести попыток открыть дверь я снова оказался в коридоре.
Запах дыма, детские крики и звон видеоигр — всё это усиливалось в моей кружащейся, одурманенной голове. Я двигался вперёд, пока весь остальной мир тоже двигался вперёд.
Мне нужно было найти себе местечко, где я мог бы сесть и никому не мешать. Это было непросто: я боролся и валялся в моче, и, должно быть, выглядел ужасно. Может, притвориться, что меня укачивает.
Шатаясь, я добрался до места для сидения, пробрался в угол, откинулся на спинку сиденья и упал на него. Эстонец, чью большую сумку пришлось отбросить, прежде чем я на неё упал, многозначительно покачал головой, словно подобное с ним случалось каждый день. Стряхнув пепел на пол, он продолжил болтать с соседом, пока они оба не отошли. Должно быть, от меня разило мочой.
Пытаясь напевать какую-нибудь мелодию, чтобы выглядеть пьяным, страдающим морской болезнью, я решил снять рюкзак. Должно быть, я выглядел глупо, сидя с ним на спине. Свесившись вперёд и координируя движения как желе, я всё испортил. Поборовшись с ремнями какое-то время, я просто сдался и упал.
По радио передавали объявления. У меня голова кружилась. Они обо мне говорят? Они вызывают свидетелей?
Мужчина рядом со мной встал, и его друг тоже. Они начали собирать вещи. Должно быть, мы приехали.
Внезапно люди хлынули в одном направлении. Мне оставалось лишь следить за происходящим. Я пошёл следом, спотыкаясь в толпе. Казалось, все обходили меня стороной. Я не знал, куда иду, и мне было всё равно, лишь бы сойти с парома.
Мой разум контролировал меня, но тело не подчинялось приказам. Я налетел на финна и извинился на невнятном английском. Он посмотрел на мою мокрую одежду и свирепо посмотрел на меня. Я был сосредоточен только на том, чтобы не отставать от стада и не тащить рюкзак за спиной. Мне хотелось лишь сойти с парома и найти место, где спрятаться, пока всё это дерьмо в моём теле сделает своё дело и оставит меня в покое.
Вслед за людьми с колясками и пластиковыми пакетами я, пошатываясь, спустился через крытый проход и встал в очередь на иммиграционный контроль. Женщина молча проверяла мой паспорт. Я покачнулся и улыбнулся, когда она, вероятно, с отвращением посмотрела на меня и поставила штамп на одной из страниц. Подняв его со второй попытки, я, пошатываясь, поплелся в зал прилёта, изо всех сил стараясь уложить его обратно во внутренний карман куртки.
На улице холодный ветер трепал мою куртку, пока я, шатаясь, бродил по заснеженной парковке. Вся территория была ярко освещена; большинство машин были покрыты снегом, а с некоторых счищали лёд, запихивая внутрь раздутые пластиковые пакеты, а воздух был пропитан выхлопными газами.