Снова качнувшись к заправке, я приближался к дороге. Практически не было ни машин, ни шума, только редкие фары да грохот шин по чему-то, похожему на булыжник и слякоть, где-то вдалеке. Прерывистые уличные фонари освещали кружащийся на земле снег, отчего казалось, что он просто висит на земле.
Мне предстояло преодолеть около тридцати ярдов снега и льда, прежде чем я выехал на дорогу рядом с заправкой. Я не знал, чего ожидать, когда зашёл внутрь, но выглядела она очень похожей на обычную западноевропейскую. На самом деле, она выглядела слишком новой и блестящей для такого обветшалого района.
Я, спотыкаясь, добрался до дороги. Она действительно была вымощена булыжниками, но не такими, как в Финляндии. Булыжники были старые, раскрошившиеся или отсутствовавшие, с выбоинами, залитыми льдом, через каждые несколько ярдов.
Стоя под ярко-голубым навесом, я стучал ботинками, расчищая снег, и старался выглядеть респектабельно, изображая, будто потерял очки, когда проверял, что это действительно двадцатидолларовая купюра. Я не собирался рисковать пятидесяткой или сотней долларов; меня могли снова обмануть, если бы увидели здесь с такой суммой денег.
Ветер пронзительно завыл в насосах, когда я вошел в дверь. Я попал в новый мир, теплый и чистый, с множеством товаров, разложенных точно так же, как в любом другом магазине шаговой доступности в Европе. Я подумал, не галлюцинация ли это. Казалось, там продавали всё – от машинного масла до печенья и хлеба, но особенно привлекали ряды пива и куча ящиков с литровыми бутылками этого напитка рядом с крепкими напитками. Не хватало только запаха кофе, которого я так ждал. Горячих напитков не было вообще.
Двое парней лет двадцати подняли головы из-за прилавка и вернулись к изучению журналов, вероятно, чувствуя себя нелепо в своих красно-белых полосатых жилетах и кепках. Сегодня утром они выглядели не слишком бодро, курили и ковырялись в носу, но, с другой стороны, я и сам не был похож на Тома Круза.
Я пошатнулся между полок, хватая горсть шоколадных батончиков, а затем несколько мясных нарезок в термоусадочной плёнке из холодильника. Возможно, я был не в лучшей форме, но всё равно понимал, что важно хоть немного поесть.
Они оба уставились на меня, пока я выкладывала свои товары на прилавок, и мне потребовалось некоторое время, чтобы осознать, что я шатаюсь. Опираясь двумя пальцами на прилавок, чтобы удержать равновесие, я широко улыбнулась им.
"Говорить на английском?"
Тот, что с прыщами, увидел мои 20 долларов. «Американский?»
«Нет-нет. Австралиец». Я всегда говорил, что я из Австралии, Новой Зеландии или Ирландии; они нейтральны, добродушны и известны своими путешествиями. Скажите людям, что вы британец или американец, и где-нибудь кто-нибудь обязательно на вас разозлится из-за той страны, которую вы недавно бомбили.
Он посмотрел на меня, пытаясь понять это.
«Крокодик Данди» Я изобразил, как душит крокодила. «Привет, приятель!»
Он улыбнулся и кивнул.
Протягивая ему счёт, я указал на свои вещи. «Можно заплатить этим?»
Он изучал папку, вероятно, с курсами валют. За его спиной блоки сигарет «Кэмел» были аккуратно разложены вокруг часов «Кэмел» со скидкой. Я попытался сфокусировать взгляд на стрелках и сумел разглядеть, что было чуть больше половины четвертого. Неудивительно, что я так замерз; должно быть, я провёл в этом дверном проёме много часов. По крайней мере, мой нос начал немного согреваться; я чувствовал, как он начинает покалывать – хороший признак того, что действие «Автоджета» проходит.
Он разменял купюру, не раздумывая. Все любят твёрдую валюту. Мои замёрзшие пальцы шарили в куче бумажек и монет, которые он дал мне на сдачу; в конце концов я просто сложила одну руку чашечкой и другой рукой зачерпнула в неё деньги. Когда он протянул мне сумку с покупками, я спросила: «Где здесь вокзал?»
"Хм?"
Пришло время играть в «Паровозик Томас». Я дёрнул за паровой свисток. «О-о-о! Я чух-чух-чух!»
Им это понравилось, и они начали кричать на языке, который, как я догадался, был эстонским. Мой прыщавый друг указал направо, где дорога поворачивала налево, прежде чем исчезнуть вдали.
Я поднял руку в знак благодарности, как это принято у австралийцев, вышел и повернул направо, куда мне и было сказано. Меня тут же обдало холодным ветром; нос и лёгкие словно вдыхали крошечные осколки стекла.