Каким-то странным образом это место напомнило мне Африку: всё, даже пластиковые игрушки и расчёски в витринах киосков, было выцветшим и покоробленным. Казалось, будто Запад вывалил весь свой мусор, а его вынесло вместе с этими людьми. Как и в Африке, у них было всё: автобусы, поезда, телевизоры, даже банки колы, но ничто из этого не работало как надо.
По сути, создавалось ощущение, будто вся страна была сделана в Чаде. Когда я там работал, республика была синонимом всего, что выглядело неплохо, но разваливалось за десять минут.
Я ещё немного подумал о нападении на пароме. Ребята в туалетах, должно быть, были из Агентства национальной безопасности, но меня могли заметить только по проверке билетов, а затем по тому, как они взяли и проверили парня по имени Дэвис. Как только мой паспорт был украден, они поняли: Дэвидсон был на борту. Те двое, что напали на меня, уже не смогут действовать, но скоро ли другие начнут брать мой след?
Я купил ещё кофе, чтобы согреться, ещё плитку шоколада и упаковку аспирина на двадцать четыре таблетки, чтобы прочистить голову и облегчить боль в теле, а затем, запивая первые четыре таблетки паршивым кофе, побродил по киоскам в поисках карт. Нашёл карту Нарвы, но не северо-востока страны.
Взглянув на «Короля Льва», пока я расплачивался за него, я понял, что мне пора поторопиться.
По пути в кассу я отряхнул джинсы от грязи. Тепло моего тела медленно их сушило, так что я надеялся, что от меня не слишком сильно пахнет. Насколько я знал, у них, возможно, есть правило не продавать билеты бродягам.
Я был первым из трёх, когда грязный кусок занавески отодвинулся с маленького окошка, открыв железную решётку за толстым стеклом, с небольшим деревянным ковшом внизу, где обменивались деньги и билеты. Женщина лет пятидесяти пяти сердито смотрела на меня из-за укреплений. На ней был свитер и, конечно же, шерстяная шапка. Вероятно, она также опиралась ногами на пухлую сумку из-под покупок.
Я улыбнулся. «Нарва, Нарва?»
«Нарва».
«Да. Сколько?» — я потёр пальцы.
Она достала маленькую книжечку с квитанциями и написала «Нарва» и «707». Оказалось, что билет стоил 707 хертигратов, или как там назывались эти деньги, хотя он и не отправлялся в 7:07.
Я протянул ей тысячную купюру. Двадцать долларов США здесь были большой суммой. Она отошла от стакана, пошарила в нём, вернулась и бросила мне сдачу в совок. К ней был клочок бумаги, тонкий, как салфетка. Я поднял его, предположив, что это какой-то чек.
«Нарва-билет?»
Она мрачно пробормотала что-то мне. Бессмысленно, я понятия не имел, о чём она. Я не стал спрашивать про платформу. Я её найду.
Казалось, что Таллиннский вокзал был отправной точкой всех линий. Однако это был не Гранд-Сентрал; платформы перед входом представляли собой бугристый, разбитый асфальт со льдом там, где вода скопилась и замерзла. Местами открытый бетон раскрошился, и торчали ржавые арматурные прутья. Поезда были старыми русскими монстрами с большим прожектором «Циклоп»; все они казались синими, но под слоем грязи и копоти было трудно определить точно. На передней части каждого локомотива висела деревянная табличка с указанием места назначения, и это была вся помощь.
Я ходил взад-вперед в поисках слова «Нарва», пробираясь мимо других пассажиров. Поезд я нашёл, но мне нужно было уточнить это у одного из моих друзей по магазину.
«Нарва, Нарва?»
Старик посмотрел на меня как на инопланетянина и что-то пробормотал, не вынимая сигарету изо рта, так что свет от кончика запрыгал вверх-вниз. Затем он просто ушёл. По крайней мере, он кивнул мне, указывая на поезд.
Я продолжал идти по платформе, высматривая пустой вагон, прислушиваясь ко всем звукам раннего утреннего кашля с мокротой: люди зажимали одну ноздрю и сморкались, а потом снова вставляли сигареты в рот.
Полностью пустых вагонов, похоже, не было, поэтому я всё равно сел в вагон, заняв первый попавшийся свободный ряд. Пол вагона представлял собой сварные стальные пластины, сиденья тоже были стальными, с двумя небольшими секциями с тонкой виниловой обивкой: одна для спины, другая для задницы. На потолке горели несколько сорокаваттных лампочек, и это была наша очередь. Всё очень просто, всё очень функционально, но на удивление чисто по сравнению с хаосом, царившим на станции снаружи.
И по крайней мере было тепло.
30
Колёса ритмично стучали по рельсам, а я вглядывался в темноту. Я не видел ничего вокруг, только огни от того, что, как я предполагал, было фабриками, и из окон тянувшихся друг за другом рядов многоквартирных домов, похожих на тюрьмы.