Первый динамик освободился. Я понятия не имел, как он собирается его обратно подключать; там было похоже на телефонную распределительную коробку. Цепь на его шее издавала странный металлический звук, когда он двигался. У рэп-групп, наверное, была настоящая, но я был уверен, что его сучки никогда не замечали разницы.
«Кто же он тогда?»
«О, просто один из парней. Бизнес, понимаешь».
Должно быть, он проделал здесь большую работу, раз у него есть собственный комплект ключей от дома.
«Никому ничего обо мне не говори, Ворсим», — сказал я. «Особенно таким, как он. Я не хочу, чтобы кто-то знал, что я здесь, понятно?»
«Конечно, дружище». Мне не понравилось, как он это сказал, но я не хотел настаивать.
Как только колонки выключились, я буквально запустил в него кассетами, желая удрать до того, как Карпентер появится снова. Капот был всё ещё открыт, и я стукнул молотком по стартеру.
Восемь стояли у двери с охапкой кассет в руках, а колонки стояли на пороге. «Осторожнее с этой чёртовой магнитолой, Николай».
Прежде чем он успел обернуться, чтобы открыть дверь, я уже опустил капот, завел двигатель и поехал обратно тем же путем, которым пришел.
У меня голова шла кругом из-за Карпентера. Что, если он всё ещё будет там, когда я вернусь к Эйту после разведки? Или он придёт, пока я был дома? Я облажался, пытаясь так быстро смыться. Надо было сказать Эйту, что хочу встретиться в другом месте.
Мне приходилось сдерживать ярость, закипавшую во мне при мысли о том, как Карпентер под кайфом и испорченно работал в ту ночь. Из-за этого я не только потерял деньги, но и чуть не погиб.
Стоит ли мне вообще возвращаться к Восьмому снова? У меня не было выбора: мне нужна была помощь с взрывчаткой или чем-то ещё, что мне было нужно.
Я проехал мимо «комфортных баров», размышляя о своих профессиональных возможностях и о том, что бы мне, непрофессионально, хотелось с ним сделать. Чёрт возьми, я заехал на парковку у пограничного перехода. Потребовалась примерно минута, чтобы сообразить, как запереть «Ладу», потому что замок водительской двери был сломан.
С ручкой для запуска двигателя в кармане я повернулся и пошёл обратно к дому. Как гласит поговорка, мало что можно открутить двухфунтовым молотком.
32
Мне придётся уповать на удачу и ждать, пока он выйдет из дома, запланировав себе два часа ночи следующего дня. Мне всё ещё нужно было время, чтобы продолжить разведку; поднять Карпентера и держать его где-нибудь связанным, пока работа не будет закончена, было невозможно. Времени на это не было.
Теперь, когда я сориентировался в этой части города, я проехал между многоквартирными домами и увидел худшие из существующих на сегодняшний день условий: сараи выгорели так же, как и машины, и здания, которые должны были рухнуть много лет назад.
До последнего света около половины четвертого оставалось еще полтора часа, но из-за затянутого облаками неба все было темнее, чем должно было быть.
Идя по ледяным следам на снегу, я сворачивал за углы и шел мимо разбитых машин и ржавых колясок, пока не показался дом.
BMW Карпентера стоял не более чем в 90 футах от него. Остальные три машины тоже были на месте, все с тонким слоем льда на стёклах и крыше. Один или два человека ходили, но только от квартала к кварталу, некоторые сопровождались маленькими собачками в вязаных пальто.
Было достаточно темно и холодно, чтобы меня не заметили, когда я стоял внутри того, что осталось от одного из сараев, прислонившись к стене, опустив голову и засунув руки в карманы куртки, в правой сжимая молоток. Я не чувствовал ни страха, ни каких-либо эмоций по поводу предстоящего. Некоторые убивают, потому что у них есть веская причина. Другие, как Карпентер, просто потому что им это нравится. Для меня это было не так уж и глубоко. Я делал это только тогда, когда это было необходимо.
Сгибая пальцы ног в ботинках, чтобы не захлебнуться кровью, я пытался придумать другие варианты, но ничего не придумал. На кону были вещи поважнее жизни этого маньяка; я вспомнил рыдания мужчины в лифте в Хельсинки, когда он держал на руках умирающую жену. Плотник мог всё испортить, если бы узнал, что я здесь. Я всё ещё злился на себя за то, что не включился вместе с Восьмым и не попросил сменить место встречи; из-за этого провала я сам оказался в ситуации, в которой мог бы погибнуть, если бы всё испортил.
В квартирах зажглись ещё одна-две тускло-жёлтые лампочки. В воздухе повис шум телевизора, машина грохотала по дороге, затем я услышал детский крик. Я продолжал держать курок на двери, прислушиваясь к изредка доносившемуся стуку кастрюль и сковородок за запотевшими кухонными окнами и провисшими, грязными тюлевыми занавесками.