Зачем говорить ему правду сейчас? Я до сих пор не удосужился. «Тогда ты готов?»
Он откашливал остатки кирпичной пыли, словно больной туберкулезом.
«Да, Is'poseso».
Я поехал по дороге, а он последовал за мной. Всего через пару сотен ярдов мы уперлись в лесополосу, примерно в пятнадцати ярдах от дороги слева. Я направился туда, оставляя невообразимое количество следов на снегу, который доходил мне до колен, а иногда и до пояса. Меня это не беспокоило. Зачем беспокоиться о том, чего не можешь изменить?
Я ждал, пока Том меня догонит. Темп был невыразительный. Приходится двигаться со скоростью самого медленного; так и должно быть, если хочешь держаться вместе. Я подумал о том, чтобы соорудить импровизированные снегоступы, привязав к ногам ветки деревьев, но быстро отказался: на бумаге всё выглядит хорошо, но в темноте подготовка превращается в сплошную головную боль, да и время уходит впустую.
Я поднял глаза. На небе начали появляться клочковатые облака и мчаться по звёздам.
Том догнал меня, и я дал ему минутку отдохнуть, прежде чем мы двинулись дальше. Я хотел выйти в открытое поле, прежде чем ехать по пересечённой местности, следуя за Полярисом. Так мы обошли бы лагерь стороной, поскольку нам нужно было двигаться на север, обратно к нему.
В конце опушки леса видимость при свете звёзд составляла около пятидесяти-шестидесяти ярдов. Пейзаж был белым, переходящим в чёрный. На полпути, чуть левее от меня, я видел тусклое свечение целевой области.
Я снова взглянул на небо, ощутив холод в лице.
Том подполз ко мне, зарывшись коленями в снег, и стоял так близко, что его дыхание сливалось с моим, теряясь на ветру. Он снова снял капюшон, пытаясь остыть. Я надел его обратно и похлопал его по голове. «Не делай этого, ты потеряешь всё тепло, которое только что выработал».
Он снова оттянул мех вокруг лица.
Я попытался найти ориентир на земле к северу от нас, но было слишком темно. Следующим лучшим решением было выбрать звезду на горизонте ниже Полярной звезды и нацелиться на неё — это было проще, чем постоянно смотреть в небо. Одна звезда мне попалась, не такая яркая, как некоторые, но вполне приличная.
"Готовый?"
Капюшон задвигался, и ткань зашуршала, когда где-то там кивнула голова.
Мы двинулись на север. Единственным позитивным моментом, который пришёл мне в голову, было то, что эта заноза в заднице исчезла. Либо это, либо было ещё холоднее, чем я думал.
43
Земля под снегом была вспахана, поэтому мы оба постоянно скользили и падали на косых, замёрзших бороздах. Лучшим способом двигаться вперёд было держать ноги низко и пробираться сквозь снег. Я стал проводником, а Том следовал за мной; всё, что угодно, лишь бы ускориться.
Облака теперь плыли по небу чаще, по временам скрывая моего проводника на горизонте. Полярная звезда тоже то появлялась, то исчезала из-за облаков.
Том отставал примерно на десять ярдов, засунув руки в карманы и опустив голову. Оставалось только продолжать идти на север, пока облака двигались всё быстрее и становились всё гуще.
Примерно через час ветер усилился, обдувая лицо и трепля пальто. Пришло время снять пушистые ушанки. Каждый раз, когда мы теряли направление, я мог только продолжать идти по прямой, как мне казалось, но когда облако рассеивалось, обнаруживал, что мы сильно сбились с курса. Я чувствовал себя как пилот, летящий без приборов. Наш след в снегу, должно быть, представлял собой один длинный зигзаг.
Больше всего меня беспокоило, что ветер и облака принесут снег. Если бы это случилось, мы бы полностью лишились средств навигации, а без защиты успеть на поезд было бы меньшей из моих забот.
С дурным предчувствием, что вскоре мы увязнем ещё глубже, я остановился, найдя естественную впадину, и спиной прорыл бороздку в снегу, чтобы укрыться от ветра. Я процарапал в краю склона канавку, которая служила мне ориентиром на север, прежде чем Полярная звезда снова скрылась.
Том добрался до меня, когда я зарывался в воду руками в перчатках. Я ожидал, что он последует моему примеру, но, когда я повернулся, он уже мочился, пар и жидкость почти сразу же развеялись на ветру. Ему следовало любой ценой сохранить тёплые жидкости организма, но я опоздал. Я вернулся к подготовке нашего импровизированного убежища. В холодную погоду выделяются гормоны стресса, которые быстрее наполняют мочевой пузырь. Вот почему мы всегда мочимся чаще, когда холодно. Проблема в том, что тело теряет тепло, и возникает сильная жажда. Если не принимать горячие жидкости, то это замкнутый круг: обезвоживание способствует снижению внутренней температуры тела. Если внутренняя температура упадёт ниже 83,8 градусов по Фаренгейту, вы умрёте.