Я был готов идти, снова надев перчатки, шёлк в кармане, нить циркуля и игла были намотаны на палец. Я повернулся к Тому, который яростно приседал, дико размахивая руками.
«Ладно, приятель, мы пошли».
«Немного осталось, Ник, да?»
«Нет, недолго. Пару часов, максимум». ii Шторм перешёл в метель, создав близкую к снежной буре погоду.
Мне приходилось останавливаться примерно каждые десять шагов, снова протирая иглу шёлком, чтобы восстановить магнитный эффект, прежде чем снова получить навигационное значение. При такой видимости я никак не мог двигаться по прямой. Мы неуверенно двигались на запад, всё ещё надеясь найти дорогу.
Мы шли уже около сорока минут. Ветер всё ещё дул встречный, и от обжигающего холода у меня на глаза навернулись слёзы. Мне нечем было защитить лицо; всё, что я мог сделать, – это зарыться головой в пальто, чтобы хоть на несколько минут передохнуть. Ледяные снежинки забивались в каждую щель моей одежды.
Я всё ещё шёл впереди, прокладывая путь, затем останавливался, но больше не поворачивался, чтобы позволить Тому догнать меня. Услышав, как он приближается ко мне, я делал ещё несколько шагов. На этот раз я остановился, повернувшись спиной к ветру, и едва мог разглядеть, как он идёт ко мне сквозь бурю. Я был так озабочен тем, как правильно сориентироваться, что не заметил, насколько он замедлил шаг. Я присел на колени, чтобы защитить шёлк, и намагнитил проволоку, пока ждал.
Он наконец поравнялся со мной, когда я пытался удержать ветер, обдувающий компас, который свисал у меня изо рта. Он засунул руки в карманы, а голову опустил. Я схватил его за парку и потянул к себе, уложив так, чтобы он тоже мог укрыть компас.
Я свернул компас, но на этот раз не встал, а остался стоять на месте и дрожать вместе с Томом, мы оба согнулись в снегу. Снег, налипший на его капюшон, замерз, и моя шапка, наверное, выглядела так же, как и перед наших пальто.
«Ты в порядке, приятель?»
Это был глупый вопрос, но я не смог придумать, что еще сказать.
Он закашлялся и поёжился. «Да, но ноги у меня очень замёрзли, Ник. Я их не чувствую. С нами всё будет хорошо, правда? Ты же знаешь всё об этих делах, связанных с отдыхом на природе, правда?»
Я кивнул. «Это, конечно, хрень, Том, но копай глубже, приятель. Нас это не убьёт». Я лгал. «Помнишь, что я сказал? Мечтай, вот и всё, что тебе нужно делать. Мечтай, а завтра в это же время — остальное ты знаешь, правда?» Его ледяная шерсть шевельнулась, как я понял, в знак согласия, и я добавил: «Скоро мы выедем в дорогу, и идти станет гораздо легче».
«Будет ли у нас машина, когда мы выедем на дорогу?»
Я не ответил. Хорошая тёплая машина была бы просто райским наслаждением, но кто будет настолько безумен, чтобы оказаться здесь в такую ночь?
Я выехал в снег, и он неохотно последовал за мной. Примерно через двадцать минут мы получили результат. Я не видел асфальта, но мог различить следы от шин под свежевыпавшим снегом и то, что снег вдруг стал не таким глубоким, как везде. Дорога была однополосной, но это не имело значения. Этого могло быть достаточно, чтобы спасти наши жизни.
Я запрыгал на месте, чтобы убедиться, что всё правильно. Том долго не мог меня догнать, и когда он добежал, я заметил, что его состояние ухудшилось.
«Пора привести себя в порядок, Том. Новая фаза: просто попрыгай вверх-вниз и заставь тело двигаться». Я попытался превратить это в своего рода игру, и он без особого энтузиазма присоединился.
Ещё совсем недавно он плакал. Теперь это был сарказм.
«Долго уже осталось, я полагаю?»
«Нет, совсем недолго».
Мы начали отходить, сбиваясь в кучу на перекрёстках, чтобы не загораживать компас. Мы шли по любой дороге, ведущей на северо-восток, северо-запад или даже на запад. Всё, что угодно, лишь бы выехать в сторону Таллина и железнодорожных путей.
Примерно через три часа Том резко замедлился. Мне приходилось всё чаще останавливаться и ждать, пока он приблизится ко мне. Снежная мука и сильный холод определённо сказались на нём, и он не мог перестать дрожать.
Он умолял меня: «С меня хватит, Ник. Всё идёт кругом, приятель. Пожалуйста, остановись».
Ветер хлестал нас по лицу снегом.
«Том, мы должны продолжать. Ты же понимаешь это, да? Нам конец, если мы этого не сделаем».
Единственной его реакцией был стон. Я откинула с него капюшон, чтобы он мог меня видеть.