Восьмой был не слишком рад, что его машина стала историей, но всё равно, похоже, был рад помочь мне, хотя, должно быть, знал о том, что случилось с Карпентером и стариком в Воке, и сложил два плюс два. Интересно, а ему-то вообще какое дело?
Эйт больше не спрашивал меня о помощи в побеге в Англию, но, стоя на пристани в ожидании посадки на рыболовное судно, я повернулся к нему и протянул паспорт Тома. По выражению его лица и слезам на глазах можно было подумать, что я дал ему три миллиона.
Я понимал, что сильно рискую, но чувствовал себя в долгу перед ним. Оставалось лишь надеяться, что он хорошо подделал фотографию Тома, или что в тот день, когда он попытается её использовать, иммиграционная служба не будет слишком пристально проверять экраны своих компьютеров. Иначе беднягу Восьмого подхватят какие-нибудь громилы и отвезут на площадку 3х9 раньше, чем он успеет сказать: «Чудак».
Тогда я говорил себе, что паспорт – часть моего долга перед ним за помощь, как и новая машина. Но теперь, стоя в Лондоне с горячим кофе в руках и временем на раздумья, я понимал, что это скорее связано с попыткой преодолеть чувство вины за Тома. Я довёл его до предела, выведя из себя в невыносимых условиях, и я его убил. Дать Восьмому возможность новой жизни было попыткой успокоить свою совесть и исправить ситуацию: дело сделано, теперь конец.
Сначала я думала, что всё получилось и всё хорошо. Но я знала, что это не так, ни с Томом, ни с Келли. Она была почти такой же; Новый год прошёл мимо неё. Я дважды звонила в клинику за два дня после возвращения. Оба раза я солгала, сказав, что нахожусь за границей, но скоро вернусь. Я отчаянно хотела её увидеть, но пока не могла с этим смириться. Я знала, что не смогу посмотреть ей в глаза. Хьюз взяла трубку во второй раз и сказала, что её планы на сеансы терапии Келли, включающие меня, придётся отложить до моего возвращения. Я всё ещё чувствовала себя сбитой с толку.
Я знала, что это необходимо, и хотела это сделать, но, что ещё больше усугубляло путаницу, мне позвонил Линн. Он хотел встретиться со мной сегодня днём. Похоже, с нашей последней встречи его намерения изменились. Он сказал, что у него есть для меня работа на месяц. Мне так и хотелось сказать ему, куда он может засунуть свои 290 фунтов в день, потому что если с Лив всё пройдёт хорошо этим утром, мне больше никогда не придётся зависеть от Фирмы. Но не было никаких гарантий, что она появится, и хотя месячная зарплата была небольшой, по крайней мере, я буду работать, а не думать.
Обмен должен был быть простым. Я открыл счёт в банке Люксембурга по телефону сразу по возвращении в Великобританию. Сообщение, которое я оставил Лив в хельсинкском отделении банка, заключалось в том, что ей потребуется перевести деньги электронным способом, используя ссылку Fed Telegraph, что гарантировало бы перевод в течение нескольких часов. Когда мы встретимся в отеле через несколько минут, она позвонит в свой банк и передаст инструкции по переводу, которые я ей передам, а затем мы оба просто будем сидеть и ждать, пока всё не осуществится. Я буду звонить в Люксембург каждый час, сообщая свой пароль и получая уведомление о зачислении денег. Я заранее установил срок окончания приёма – 16:00. Если она не появится к этому времени, я должен был предположить, что она не появится никогда. Тогда нужно будет решить, как связаться с Вэл и объяснить, чем занимается маленькая дочь мистера и миссис Лив.
На прощание, когда я был уверен, что деньги дошли, я подумывал признаться, что спас Тому жизнь и что он рассказал мне всю историю, просто чтобы дать ей понять, что она меня не перехитрила. В конце концов, я не собирался больше иметь ничего общего с ROC. Мне нужны были только деньги, а потом они могли бы продолжать взрывать здания и вырывать людям кишки, мне было всё равно. Однако в глубине души я понимал, что, рассказав ей, я ничего не добьюсь, кроме как вляпаюсь в дерьмо. Она не смогла бы добиться всего этого, не повредив несколько тел, а я не хотел быть следующим в списке.
За двадцать минут до назначенного времени к главному входу отеля подъехало такси.
Пока я смотрел, Синдбад шагнул вперёд и открыл дверцу такси, и я увидел затылок Лив, когда она вышла и села в машину. Такси разделяло нас, но я видел, что сегодня она решила надеть джинсы и длинное кожаное пальто, подняв воротник от холода.
Я отпустил её и стал наблюдать, не появится ли какая-нибудь слежка или подъедет ли ещё одна машина. Ничего не произошло. Я ждал, ликуя.
Она была здесь. Она бы не приехала в Лондон только для того, чтобы объявить мне, что она меня обманывает.